«НА ПЫЛЬНЫХ ТРОПИНКАХ ДАЛЕКИХ ПЛАНЕТ...»

Прошло 50 лет со дня выхода космонавта в открытый космос, и только спустя полвека мы узнаём, как этот космос непредсказуем.

Все, что связано с космосом, в сознании обывателя связано с четкими и лаконичными сообщениями ТАСС, формулировками: «Еще одна победа», «Кзаданию приступил», «Задание выполнил». И только в последние годы «военная тайна» начинает раскрываться.

Сообщение ТАСС 18 марта 1965 года о полете «Восхода-2» было лаконичным: «…В Советском Союзе на орбиту спутника Земли мощным ракетоносителем выведен космический корабль-спутник «Восход-2», пилотируемый экипажем в составе командира корабля – летчика-космонавта полковника Беляева Павла Ивановича, второго пилота – летчика-космонавта подполковника Леонова Алексея Архиповича».

«В 11.30 экипаж приступил к выполнению основного эксперимента. Магнитофоны в Центре управления полетом записывали каждое слово, каждое сообщение командира и второго пилота.

Беляев: Не торопись, Лёша, делай, как учили.

Леонов: Подхожу к шлюзу!

Беляев: Хорошо, хорошо! Вижу тебя хорошо!

Леонов: Снова начинаю отход. По-моему, положение человека влияет на корабль. Беляев: Я «Алмаз». Отход космонавта от корабля влияет на корабль в целом… Хорошо отошел! Как дела, Лёша?

Леонов: Отлично! Отлично!

Беляев: Две минуты осталось!

Леонов: Да, да! Сейчас! Никак не могу камеру оторвать.

Беляев: Подготовиться к входу! Леонов: Понял! Понял! Снял камеру, снял!

Беляев: «Алмаз-2» чувствует себя хорошо. Входит в шлюз. Снял камеру. Лёша, отдохни! Ничего не говори! В шлюз вошел?

Леонов: Вошел! Вошел! Беляев: По готовности доложи закрытие люка.

Леонов: Можно закрывать крышку!

Беляев: Закрываю крышку люка ШК. Крышку люка ШК закрываю!

Леонов: Закрывается. Крышка люка закрывается.

Беляев: «Весна», «Заря»! Я «Алмаз»! «Алмаз-2» находится в шлюзовой камере. Крышка люка ШК закрыта. Всё в порядке.

Сообщение ТАСС принесло новое радостное известие. Человечество узнало, что Алексей Леонов находился в условиях открытого космического пространства около 20 минут, причем 12 минут – в свободном плавании близ корабля. За это время космонавт обследовал наружную поверхность «Восхода-2», включил кинокамеру, провел визуальное наблюдение Земли и космического пространства».

Так был описан первый выход человека в открытый космос в книге Г. И. Резниченко «Выход в космос разрешаю» (М., 1978). Вроде бы, даже по документам, магнитофонным записям.

И совершенно другие сведения мы черпаем из интервью журнала «Родина» с Алексеем Архиповичем Леоновым в марте 2010 года.

«Никаких инструкций...»

– В 1965-м весь мир следил за Вашим первым в истории человечества выходом в открытый космос. Вспоминаете тот момент? С какими чувствами?

– Вспоминаю фразу, которую сказал Гай Ильич Северин: Леонов, мол, делал все не так, как надо. Растерялся, мол. Я люблю этого человека, он разработал и скафандр, и шлюз, но он по психологии – красный директор, а красный директор в советское время знал одно: советская продукция не отказывает, а отказывают всегда летчики. Так я скажу: это ОНИ растерялись, не сделали вовремя материала, который бы не деформировался, ОНИ не имели барокамеры, в которой можно было проверить ткань на де формирование. ОНИ же учли потом мой опыт, пошли на создание скафандра с жесткой кирасой! Почему? Потому, что я им сказал: не годится тот скафандр, в котором я полетел! Работать в нем нельзя! Находиться какое-то время можно, но не работать! Конечно, ОНИ – это мы, у которых в то время всего этого не было. Перед стартом Сергей Павлович Королев мне сказал: «Имей в виду: там никто никогда не был, никаких инструкций нет, обо всем докладывай, что там с тобой будет происходить. Не торопись, пожалуйста! Попутного тебе солнечного ветра!»

«Попутного ветра!»

«Солнечный ветер» это хорошо, но проверить скафандр было негде, высота в барокамере максимум 60 километров. А я был заброшен на высоту 495 километров. Давление там... (Берет бумажку, пишет уравнение, показывает) 760 10 в минус 9-й степени. На Земле такое давление создать невозможно. Поэтому в космосе все происходило непредусмотренно.

– Как конкретно?

– Я покинул корабль и начал работать. Прошло минут десять, и тут я по чувствовал, что у меня пальцы вышли из перчаток. И ноги вышли из сапог. Произошла деформация ткани...

- Скафандр раздуло?

– Грубо говоря, да. Он изменил свою форму, и я оказался внутри.

– Внутри этого пузыря?

– Перед входом в шлюз я должен был собрать фал (трос, соединяющий космонавта с кораблем, в который был вплетен шнур радиотелефонной связи. – О. М.) в бухту и прикрепить ее с боку на пояс. Операция сложная для выполнения в раздутых перчатках. На фале через каждые сорок сантиметров кольца, которые я должен надевать на замок-защелку. Перчатки на сжатие требуют усилия в 25 килограммов, раза три сжать руку – это еще по силам, но работать все время... сложно. Ну, надо возвращаться в корабль. Пошел я в шлюзовую камеру ногами вперед, с одной свободной рукой, другой кинокамеру держу. А скафандр раздут, согнуться я не могу.

– Что делать?

– Я принимаю решение сбросить давление наполовину. Чтобы убрать жесткость скафандра.

– А Земля?

– А Земле-то я и не докладываю. Ну, сбрасываю давление, а при этом что может произойти? Закипание азота в крови. Тогда крышка! Глаза проваливаются! Но у меня выбора нет. И я молча все это проделываю. Сбросив давление, меняю позицию: иду в люк не ногами вперед, а просовываю руки в люк, хватаюсь за леера и протаскиваю себя внутрь шлюза. Но надо же еще и крышку люка за собой закрыть! И все равно развернуться ногами вперед, чтобы в корабль идти, а развернуться там особенно негде, в шлюзовой-то камере – там пульт в двадцати сантиметрах над головой. Это и был самый тяжелый момент. Но вот шлюз закрыли...

– Кто закрыл?

– Как кто? Павел Иванович Беляев, который ждал меня в корабле! А у меня еще же и фал в бухте на боку, да надо следить, чтобы он не попал под крышку люка. Пот выедает глаза, и я, даже не открыв еще переходного люка, открываю гермошлем и начинаю протирать глаза. В общем, за сутки я 6 килограммов сбросил. За счет пота. На этом эпизод в космосе закончился. А продолжился на Земле.

«Алеша прав!»

– Что же в это время делали на Земле?

– Точили ножи. Почему ничего не докладывал? И на разборе полетов меня так начали чехвостить, что мало не показалось. Почему нарушил? Я им говорю: послушайте меня! У меня оставалось пять минут до входа в тень. И жизни в скафандре – на тридцать минут. И если бы я вам доложил, что у меня проблемы, что я не могу войти в корабль, – что вы стали бы делать? Вы бы стали немедленно формировать комиссию. И формировали бы ее минут двадцать. А дальше что? А дальше вы бы меня начали расcпрашивать, и расспрашивали бы минут тридцать. Ну, отбросим эти тридцать минут, но что бы вы мне посоветовали? Вы бы мне посоветовали сбросить в скафандре давление. Ибо это был единственный путь. Так я это и сам сделал. Без шума.

Тут Сергей Павлович Королев говорит: «Алеша прав!» И разбор полета закончился... (Родина. 2010. Март)

«…это был самый аварийный из всех полетов, которые когда-то были. И в то же время «Восход-2» был самый надежный корабль, несмотря на семь аварий. Семь часов мы летели при глубоком кислороде. Плавильщики знают: давление кислорода 437 мм – это гремучий газ. Если бы маленькая искра, то мы бы превратились в молекулярное состояние. И мы семь часов боролись, потом уснули. А ничего нельзя уже было сделать. И только потом, совершенно случайно, я увеличил давление, и оно стало 936 мм. Люки поставило на место. Нет рано, ребята, поживите!» – из выступления дважды Героя Советского Союза космонавта А. Леонова на церемонии открытия памятника 26 июля 2004 года на месте приземления в Усольской тайге. (Зайкова Л. Ф. Породнение с космосом//Усолье: мозаика времен. Пермь, 2006. С. 175.)

В результате очередной аварии космонавты приземлились в 180 км от Перми в глухом таежном лесу. Не сработала в автоматическом режиме тормозная установка, отказала система ориентации. Пришлось ориентировать и сажать корабль вручную.

С вертолета их обнаружили через четыре часа после приземления. Еще спустя 8 часов в 5 километрах от них на ближайшей пригодной площадке смог сесть вертолет со спасателями, которые двинулись пешком, но в непроходимой тайге и сложных погодных условиях не добрались до космонавтов. Космонавтам сбросили с вертолета теплую одежду, сухари, колбасу. Лишь к вечеру второго дня к космонавтам пробилась группа спасателей. При температуре –50°С космонавтам пришлось две ночи провести в лесу.

Как безрассудно после этих событий звучат слова журналиста А. Г. Никитина: «…Быстро пролетели два дня отдыха космонавтов на Уральской земле в районе приземления. И сегодня (21 марта. – О. М.) их ждут здесь (аэропорт Савино. – О. М.), чтобы обменяться впечатлениями о беспримерном космическом рейсе, еще раз выразить восхищение их подвигом, а потом проводить в путь на космодром Байконур». (Никитин А. Г. Покорители космоса на Пермской земле//Календарь-справочник Пермской области на 1966 год. Пермь, 1965. С. 27.)

Журналист А. Г. Никитин, как и мы, ничего не знал. Теперь раскрыта «военная тайна», мы пополнили свои знания о космонавтах П. И. Беляеве и А. А. Леонове и в большей степени уважаем и ценим их и с гордостью называем пермскими героями.

Подборка документов О. А. Мельчаковой

Портал ГосУслуг

Нам требуются

    Кадровый резерв