Что-то хорошее

Муж спал и не слышал ни гудка, ни радио, хотя оно беспрерывно повторяло: «Граждане, воздушная тревога! Воздушная тревога!..»
– Вставай же – воздушную тревогу сыграли!
– Когда? – деловито спросил он.
– Пятнадцать минут назад. – Я посмотрела на часы – было шесть.
– Зачем ты только меня разбудила – ракеты уже на подходе! С территории Пакистана до Урала они должны лететь двадцать две минуты.
– Что же делать?
– А ты посмотри в форточку – это должно быть красивое зрелище. Когда ракеты входят в стратосферу, они похожи на падающие звезды...

Ну, значит, есть же в этом хоть что–то хорошее! Я выглянула в форточку. На улице почему–то пусто. Что это значит? Все решили остаться дома? Заводы продолжают гудеть. Неужели это третья мировая? Да, должны отключить воду, свет и газ – вспомнила я смутные сведения из учебника по ГО. Включила воду – нет. Но ее уже месяц нет в Свердловском районе города Перми. Сегодня 12 апреля, а последний раз я мылась 12 марта. Но ведь диамат, а также истмат считают, что бытие первично, а мытие вторично. Свет оказался. И я включила телевизор. Там изображали аэробику для здоровья, которое – может быть – даже не понадобится. Не может быть, чтобы ракеты летели, а Москва показы вала танцы. Но почему? В Чернобыле взорвалось, а киевлян на демонстрацию вывели. Только начальники своих детей эвакуировали, и все. Значит, всякое может быть.

Под окном загудел автобус. Я выглянула: офицеры из соседнего подъезда ловко и дисциплинированно осуществляли посадку – им махали жены и дети. Все одеты попоходному, с вещами. Тогда я тоже разбудила своих детей, быстро одела и вывела на улицу. Убежище закрыто на замок. Муж кинулся к автомату – звонить в милицию. В это время приехал тот же автобус – в него уселись жены и дети военных. Я попросилась с детьми на свободные места, но мне отказали. Вот эти люди сейчас уедут и спасутся. От них на земле пойдет род людской. Хомо-офицерус. И тут я отчетливо поняла, что судьба есть. В студенчестве я сочиняла куплеты «Девица на выданье». Чего только там не было! «Мама, я физика люблю, мама, я за физика пойду! Физик ядра расщепляет, но меня не замечает – вот за это я его люблю!» И так далее: химика, токаря, медика, спортсмена. А в конце было: «Мама, офицера я люблю! Мама, за вкиушника пойду. Раз уж дурой рождена – никому я не нужна, буду офицерская жена!» А сейчас вот уехала бы вместе с ними спасаться. И когда только муж уже дозвонится! Все занято, занято...

Народ кругом появился – все проснулись наконец. Бегут с растерянными лицами. И только у одной женщины спокойное выражение. Все к ней: не знает ли она, куда нужно отправляться?

– Ну, не знаю, куда вам, а я лично иду на работу.
– На какую работу?
– На свою работу!
– Деревня! – пригвоздила ее одна из растерянных.
– Сама деревня!

Муж наконец дозвонился до милиции. И что оказывается: это ложная тревога! Растяпа какой-то дал по ошибке.

Муж скорее звонить на радио: дайте же отбой!
– А вы дайте нам текст.
– Какой текст?
– Мы не можем без заверенного текста выйти в эфир.
– Да вы понимаете, что вы говорите?! – закричал муж.
– Отчетливо понимаем. Мы все полетим с работы, если выйдем в эфир без заверенного текста.

В это время чуть ли не под ноги нам упали два тела. Лежат с переломанными ногами парни лет семнадцати и разговаривают... по-немецки! Я и раньше слыхала, что от потрясения люди начинают говорить на иностранных языках, но вот увидала – в первый раз! Правда, тут же выяснилось, что один из ребят – немец, приехал из ГДР к другу-студенту. Их на ключ закрыли взрослые, работающие в третью смену. Пришлось выпрыгнуть со второго этажа.

Вот теперь «голоса» про пермскую тревогу опять раструбят. Но есть в этом и кое-что хорошее! Когда мой муж заявил в милицию, что тут иностранец из окна выбросился, сразу же по радио объявили отбой.

И мы вернулись в свою квартиру. А наш сосед Валентин Иванович только что проснулся и начал умываться.

– Слышали? – спрашиваю.
– А что? – вопросом на вопрос отвечает он. Значит, ничего не слышал. А уж он нас доводил, обвинял! То из-за нашей кошки он ночами не может спать, когда она с ручки кухонной двери спрыгивает (она считает себя человеком и дверь
открывает за ручку), то мешает плач ребенка – он сразу же просыпается и не может заснуть. А вот заводских гудков он не слышал. Так и выяснилось, как он страдает бессонницей! Есть же в этой тревоге хоть что-то хорошее – теперь мы ему докажем, что спать не мешаем.

Попили мы с мужем валерьяночки и на работу. Он детей взял – завести в сад. Как наиболее уравнове шенный сегодня. Иду: навстречу все с... пряниками. В прозрачных кульках несут пряники. Причем – по нескольку таких кульков каждый несет. А лица-то у несущих какие-то красные, бичеподобные. Неужели чадолюбие во всех таких мужиках после тревоги проснулось? Или у меня галлюцинации? Дальше – хуже. На улице Карла Маркса вижу отчетливо плакат: «Конец света». И рядом – для убедительности: «Ремонт обуви». Оглянулась: никто внимания не обращает на это. Подошла поближе. Яблоко изображено, падающее с ветки яблони, рядом буквы: «Конец света». Точно: галлюцинации у меня. Потому что яблоко и конец света – как-то нелогично... Да, но галлюцинации должны начаться со слуховых, а уж потом зрительные пойдут?.. И тут я вспомнила, как в почтовый ящик раньше бросали какие-то предупреждения о конце света. Одна из религиозных сект. Наверное, ошалели от гласности – плакаты вывешивают. Я все-таки подошла к мужчине с уверенными повадками. «Вы это видели?» – головой киваю в сторону плаката. Он понял меня превратно: всю оглядел, взял под руку и сказал:

– Все вижу. Сапоги я вам куплю. Вас как зовут?

Сапоги у меня, конечно... И мужчину можно понять: когда подбегает женщина, которая вся взволнованно дрожит, то... Но сейчас я не хочу отвлекаться, обижаться там. Нужно разузнать про конец света. Не слишком ли это для бедных пермяков: с утра и воздушная тревога, и конец света! И тут мне все объяснила девушка с хайратом на лбу. Этот плакат висит с 1 апреля. Юморины на Карла Маркса проводи лись. Потом все сняли, а этот забыли. Как же, помню: были юморины. Вместо вина в «вино-водочном» продавали молоко. Очередь образовалась, чуть не длиннее, чем за водкой, потому что с молоком что-то нынче очень плохо. Юмора не получилось, но зато было в этом и что-то хорошее. Молока набрались.

– А пряники? – спросила я у девушки. – Почему все их несут?
– Как – вы не знаете? Для браги. Сахар по талонам, так на пряниках приспособились брагу разводить. А сегодня в городе выкинули в продажу сразу два сорта.

Успокоилась. Подхожу к своей конторе. Догоняет меня Алла.

– Тревогу слышала? – спрашиваю. – Ну и что стала делать?
– А! Говорю мужу: давай с тобой в последний раз?.. А он: давай. А потом эти сволочи объявляют, что тревога ложная.
– Так ведь слава богу!
– Но мы-то думали – конец? И никаких предохранительных мер не предприняли.

Ее можно понять. Куда сейчас рожать в такую пермскую действительность? Сахарного песка и того нет. Но, может, все еще обойдется...
Вечером моя дочь-пятиклассница попросила рубль. Зачем? У ее подруги по классу папа умер. Из-за чего? А переволновался из-за тревоги и умер. На венок в классе деньги собирают. Вот такие новости. Я, конечно, боялась, что будут сегодня инсульты, инфаркты и эти, инвинаверитас... Но смерть? Это для меня уже слишком – все в один день ведь! И я решительно включила телевизор, чтобы отвлечься. Передавали интервью с начальником ГО города Перми.

Репортер. Вы знаете, что люди даже умирали, переволновавшись?

Начальник ГО. Что делать? Все люди смертны *.

Прошел месяц. Все успокоилось. Только Алла все еще взволнована: вставать ей на учет по беременности или нет. С одной стороны, сейчас не время заводить детей. Муж получает на заводе по конечному результату. В последнюю зарплату восемь рублей принес. С другой стороны, он с того утра, когда тревога была, совершенно охладел к супружеским обязанностям. Может быть, для Аллы это последний шанс. К тому же на работе ее могут поставить в очередь на квартиру, если будет ребенок. Так что во всем этом есть и что-то хорошее.

______________________________
* Героине, видимо, так показалось. На самом деле тогда по телевидению было интервью с управляющим Пермского водоканалтреста. Вот его примерное содержание:

Репортер. Мы получаем многочисленные телеграммы с жалобами на отсутствие всякой воды.
Директор. Да, воды нет ввиду весеннего паводка.
Репортер. Но ведь паводки бывают каждый год?
Директор. Да, это природа.

Опубл.: Горланова Н. В. Вся Пермь: Рассказы. Пермь: Юрятин. 1996. С. 104–109.