История с переодеваниями
О пребывании В.В. Маяковского в Перми
Более 80 лет прошло со времени посещения Маяковским Урала: Свердловска и Перми.
Канула в лету советская система, и вместе с ней ушли кумиры того времени, стали не популярны стихи, песни, фильмы... Маяковский был поэтом того будущего, которое мы строили и за которое боролись. Можно любить или не любить (вернее не понимать) Маяковского, но не признавать его поэтического дара невозможно. Советская эпоха рухнула, но не уменьшилась гениальность поэта и недопустимо вычеркнуть из памяти наше национальное достояние, непревзойденное по силе дарования и силе воздействия на сознание людей XX века, в том числе на пермяков видевших и слышавших поэта-трибуна. Глыба такого масштаба не могла бесследно затеряться среди руин рухнувшего строя, главным образом потому, что, как заметила Цветаева, «своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то за каким-то поворотом долго еще нас будет ждать».1 Это не политическая, а «поэтическая» оценка - мнение одного из крупнейших поэтов ХХ века, безоговорочно признающего первенство его гения.
Он обязательно должен был возвратиться, рано или поздно.
Время наложило свои отпечатки на наше отношение к поэту и на события 80-летней давности пребывания поэта на Урале в 1928 г. За столь длительный период было много публикаций, к сожалению, с огромным количеством предположений, домыслов, легенд. Что ж, и предположения имеют право на существование, если основаны на фактах, важен и логический домысел, если время не оставило документов, легенды украшают нашу жизнь, однако постараемся не выходить из берегов реки по имени «Факт».
Время - вещь необычайно длинная,
Были времена - прошли былинные.
Ни былин, ни эпосов, ни эпопей.
Телеграммой лети строфа!
Воспаленной губой припади и попей
Из реки по имени «Факт».
Поэт много ездил по городам Союза и за границу с лекциями-докладами. Для поэта-трибуна нужна была широкая аудитория, тесная связь с народом. «Мне необходимо ездить. Общение с живыми вещами почти заменяют мне чтение книг», - писал поэт2. 21 января 1928 г. началась очередная лекционная поездка по маршруту: Казань, Свердловск, Пермь, Вятка.
В поездку Маяковский отправился с мандатом наркома просвещения А.В. Луначарского в кармане: «Товарищи! Поэт Владимир Владимирович Маяковский направляется в города СССР с чтением своей октябрьской поэмы «Хорошо!». Считая эту поэму имеющей большое художественное и общественное значение, прошу оказывать товарищу Маяковскому полное содействие в устройстве его публичных выступлений. Нарком по просвещению А.В. Луначарский.»3.
В уральских городах поэта ждали. В Перми задолго до приезда Маяковского, еще 12 января, в газете «Звезда» была опубликована маленькая заметка «Маяковский приезжает в Пермь», в которой сообщалась точная дата и конкретное выступление поэта: «Во вторник 31 января в зале агрофака (ныне сельскохозяйственная академия) Маяковский выступит с докладом о новых веяниях в литературе, прочтет свою новую поэму «Хорошо!», новые стихи и ответит на записки и вопросы». И был опубликован небольшой портрет (качество публикуемых в то время фотоматериалов было очень низким)4. 27 января, когда Маяковский еще находился в Свердловске, в «Звезде» появилось объявление из нескольких слов об открытии в читальном зале центральной библиотеки (ныне городская библиотека им. А.С. Пушкина по ул.Петропавловская, 25) книжной витрины, знакомящей читателя с произведениями поэта Маяковского и с критической литературой о нём5.
В последние дни января 1928 г. на пермских заборах появились длинные афиши с одним трижды повторенным словом: «Маяковский! Маяковский! Маяковский!». П. Лавут, как мы сейчас бы сказали, продюсер Маяковского, сообщает, что Маяковский был в Перми с 30 января по 1 февраля6, но, вероятно, его подвела память. Все последующие исследователи указывают время пребывания Маяковского в Перми с 31 января по 2 февраля. В день приезда, 31 января, статья автора под псевдонимом - Е.С. - рассказала пермякам о некоторых сведениях из биографии и, главное, о творчестве поэта. Автор отметил: «В литературной и культурной жизни Перми - приезд Маяковского - крупное событие. Новатор стихотворной формы, руководитель группы ЛЕФа, поэт факта, энтузиаст советского строительства - он должен дать слушателям новую зарядку в понимании своего творчества»7.
О пребывании В.В. Маяковского в Перми писалось и публиковалось неоднократно, однако до сих пор «пермские» дни в отличие от «свердловских» практически не изучены, в публикациях встречаются неточности, много пробелов, домыслов.
А, увидев одни несоответствия фактам, сомневаешься в других. Так, например, А.К. Шарц пишет, что слушал Маяковского в Свердловске и в Перми, ехал в одном поезде, более того, в одном вагоне с Маяковским в Пермь, в Свердловск он приезжал для решения финансовых вопросов по школе8. Однако, зачем Шарцу понадобилось ехать в Пермь, если он работал в Серьгинской школе (это Свердловская обл.). Кроме того, в те дни в Свердловске проходил Уральский съезд по народному образованию и решать вопросы финансирования школы Шарцу было не с кем, т.к. все руководящие работники были на съезде. Более того, нарком просвещения А.В. Луначарский находился в это время в Свердловске и объявил, что дополнительного финансирования школ не будет, но увеличится финансирование Пермского университета.
Как и предполагалось, Маяковский приехал в Пермь 31 января поездом из Свердловска. По сведениям А.К. Шарца, вначале Владимира Маяковского поселили в гостинице «Заря» (угол ул.Сибирская и ул.Орджоникидзе), бывшем здании железнодорожного техникума, а затем он переехал в гостиницу № 1 горкомхоза (ул.Сибирская, 3)9. Уже в день приезда, 31 января, Маяковский выступил в зале агрофака Пермского университета (ныне Сельскохозяйственная академия). В зал, вмещавший не более 350 человек, набралось вдвое больше, толпились в коридоре, висели на подоконниках, ждали и присматривались, когда появится возможность протиснуться. Не будем судить, насколько правдоподобна такая литературная трактовка, но Л.Ф. Волков-Ланнит так описывает начало вечера: «Горло заложено, - прохрипел он (Маяковский). - Поэтому вряд ли смогу сегодня доставить удовольствие эстетам. Правда, я к этому особенно не стремлюсь». Не торопясь, снял пиджак и густым тронутым хрипотцой голосом начал читать «Хорошо!»10.
П. Лавут отметил, что в Перми Маяковский изменил планы вечера: «В первом его публичном выступлении было намечено чтение поэмы «Хорошо!», написанной поэтом к 10-летию Октября. Но программа резко изменилась: Маяковский пожелал представить шире и разнообразнее свое творчество. Он начинал с доклада о литературе, о советской поэзии, затем шли стихи. Из 19 глав поэмы читал 9. А стихотворения были разных периодов и, в первую очередь, из числа созданных им в последние годы, сюда же примыкали совсем свежие «уральские» стихи, законченные буквально накануне или в этот самый день»11.
«Техника читки стихов своеобразна... Так, читая конец Октябрьской поэмы, Маяковский каждый раз придает слову «мой» и «хорошо» совершенно новое смысловое значение. Умение сделать ударение на нужном слове делают стихи Маяковского в читке удивительно конкретными: из них выпирает факт, а не поэтическое измышление. Так становится почти осязаемой картина голода и разрухи в поэме «Хорошо!»12, - писал упомянутый нами Е.С. в «Звезде» от 2 февраля.
Кроме того, автор статьи о выступлениях Маяковского обращает внимание на прочитанные стихи «Сергею Есенину» и «Товарищу Нетте, пароходу и человеку».
В публикации от 31 января была высказано сожаление, что небольшая вместимость зала и дорогие билеты «не дадут возможности массе учащихся и рабочих услышать одного из талантливейших поэтов нашей эпохи»13. В. Земсков в статье «Маяковский на Урале» отмечает, что, якобы Маяковский обратил внимание на это замечание и ответил после окончания первого вечера: «Правильно и насчет цен, и насчет таланта тоже правильно. И потому я с вами согласен: надо успеть завтра до поезда выступить для студентов и школьников»14. Однако, в своем исследовании В. Земсков дает подробный разбор «свердловских» дней, а по Перми допускает неточности. Маяковский действительно решил выступить перед молодежью, но уезжать на следующий день он не собирался. Здесь же Земсков отмечает, что на втором выступлении поэта «в крохотном зале агрофака сидели и слушали исключительно студенты и школьники».
«От молодежи не было отбоя. После окончания вечера, на котором Маяковский ответил на множество вопросов, большинство слушателей провожали его до гостиницы через театральный сквер», - пишет А.К. Шарц и даже указывает, что «стояла снежная морозная ночь»15. Газета «Звезда» от 31 января давала сводку погоды: 8-12 градусов. Наверное, если бы я видела А.К. Шарца, то сказала бы, что он «с очень честными глазами» рассказывал: «На следующий день мне удалось «прорваться» к Маяковскому. Правда, поговорить мне не удалось: Маяковский спешил в редакцию газеты «Звезда». В номере был и фотокорреспондент газеты Павел Петрович Половодов, который успел сделать снимок в номере. По дороге в редакцию Маяковского буквально затащили в библиотеку им. А.С. Пушкина, где Половодов сделал второй снимок поэта. А третья фотография была сделана в редакции журнала «Живая театрализованная газета». (Действительно известны три «пермских» снимка П.П. Половодова: в гостинице, в библиотеке с журналом «Живая театрализованная газета» и в зимней шапке и пальто). Вечером 1 февраля состоялось второе выступление Маяковского в зале агрофака, а на следующий день в зале землеустроительного техникума (ныне здание института культуры и искусства)»16. И далее знаменитый краевед (уже встречами с Маяковским можно прославиться), конечно же, присутствует на всех этих встречах, да и как без него? Другой вопрос, как же там без него Серьгинская школа, которой он заведовал? Между прочим, дни пребывания Маяковского в Перми, 31 января, 1 и 2 февраля выпадают на вторник, среду и четверг, да еще время посещения Шарцем «свердловских» вечеров Маяковского, а поэт находился в столице Урала пять дней.
Воспоминания поэтессы Е. Вечтомовой рассказывают о внимании Маяковского к молодым поэтам. «После его выступления (не выяснено 31.01 или 1.02) , - рассказывала она, - мы вошли в крохотную комнату за эстрадой. - Нам нужно поговорить с вами! - заявили мы. - Как же с этим бороться? - пошутил он. - Поговорить! - Верно, - Маяковский засмеялся, ответ ему понравился. Было назначено свидание и на следующее утро, позвонив предварительно по телефону, мы пришли в номер гостиницы. Маяковский сразу спросил: «Дело литературное? Давайте стихи!». Взял наши тетради и стал читать, иногда вслух то, что особенно плохо (и тогда становилось стыдно), и то, что поудачнее. Он внимательно вчитывался в каждую строчку, во все, что мне казалось неважным, несущественным. А когда мы пробовали прикрываться титулом начинающих, Маяковский вернул нас на место очень решительно. Мы поняли, что тот, кто взялся за перо, должен держать ответ, независимо от ранга и таланта. Либо отказывайся от этого дела, либо отвечай всю жизнь и всею жизнью. До сих пор у меня сохранилась тетрадка с пометками Маяковского. На полях, возле какого-то неимоверного образа, какой-то «голубой бездны» - «Сечь!»17.
К одному из юбилеев поэта краевед С. Баев описал свои впечатления о вечере Маяковского в Перми: «Мне посчастливилось видеть и слышать Маяковского во время его приезда в Пермь в 1928 году. Он выступал перед комсомольским активом города»18. Из этих слов можно предположить, что это был второй вечер. О чем говорит и другая одежда поэта. Краевед Баев даже вспоминает диалог с поэтом: «Я не был специалистом в ней (в поэзии - О.М.), но долго стоял с поднятой рукой, и когда Маяковский указал пальцем в мою сторону, спросил, почему он носит желтый джемпер, а футуристов называют желтоблузниками и зачем у него в нагрудном кармане цветная деревянная ложка. Он улыбнулся, наверное, моей наивности, сделал шаг вперед, повторил для всех вопрос (в зале было шумно) и ответил примерно так: «Желтый цвет - это цвет яркого солнца и золота. Солнце дает жизнь, и надо жить с ним в обнимку. Золото - богатство нашей поэзии. Ложка - символ народности, здесь мы черпаем пищу для нашей поэзии»19. Если помните, в первый вечер Маяковский «неторопливо снял пиджак».
К запискам, получаемым из зала, Маяковский относился с огромным вниманием, и, что примечательно, на удачу исследователей его деятельности, бережно хранил! Как пишут биографы поэта, их тысячи хранятся в фонде Маяковского в Российском государственном архиве литературы.
Одна из таких записок впервые была опубликована В. Земсковым в 1958 г., а потом повторена Волковым-Ланнитом в 1981году. Содержание записки следующее: «Товарищ Маяковский! Очень хотелось бы, чтобы вы зашли в Пермский художественный техникум, и в частности, в фотокабинет, чтоб сделать с Вас фотоснимок, а если будет время и порисовать. Лучшее время от 10 до 3 ч. ежедневно. Ул. Ленина, 15. Зав. фотокаб. П.Х.Т. Л. Кузнецов»20. К записке и Земсков, и Волков-Ланнит ставят вопрос: «Успел ли Маяковский побывать в техникуме?» Конечно предложение пермяка посетить художественный техникум для Маяковского не могло не вызвать интереса, ведь и сам поэт в юности учился живописи. А ведь в те годы автор записки был жив (М.И. Кузнецов умер в 1984 году).
В 2006 г. Пермским муниципальным архивом принят на хранение фонд фотографа-летописца нашего города - Матвея Иосифовича Кузнецова. Внимательный читатель заметит, что в записке не совпадает буква имени, причем оба автора публикуют «Л». Что ж, возможно, исследователи что-то спутали, а, возможно стерлась карандашная запись, ведь авторучек в то время не было. М.И. Кузнецов в 1920-е годы действительно был и студентом Пермского художественного техникума, и заведующим фотолабораторией, и фото отделением техникума. Он и писал записку, о чем сообщил в редакцию газеты «Молодая гвардия» в ответ на опубликованную и уже цитируемую нами статью С. Баева к 80-летию Владимира Маяковского21. Срок хранения писем в организации - пять лет, и письмо в редакции не сохранилось, да и самой газеты давно нет, а вот машинописная копия письма и ответ редакции наряду с другими личными документами теперь хранятся в архиве города и являются скорее всего единственным документальным свидетельством еще одной встречи Маяковского с молодежью.
Жаль, конечно, что Матвей Иосифович написал не воспоминания, а лишь письмо в редакцию следующего содержания: «С большим вниманием прочел я статью Баева «Слово поэта» «Молодая гвардия» за 18 июня 1973 года. Правдивые воспоминания о пребывании Владимира Маяковского в 1928 году в Перми.
Мне тоже посчастливилось быть участником встречи с Маяковским, только не на агрофаке, а в старом здании библиотеки им. Горького /угол ул. Сибирская и ул.Коммунистическая/.
В небольшом угловом зале нас, желающих послушать Маяковского, набралось столько, что стояли и сидели на полу, в проходах между рядами, на подоконниках и на сцене. Только маленький пятачок остался для Маяковского, около топчана, покрытого армейским одеялом, почему-то стоявшего тут, видимо для комфорта.
Маяковский читал много. Во время чтения он то садился, то ложился на топчан или ходил по сцене - три шага вперед, три шага обратно, как в клетке, сжатый дружным кольцом слушателей.
Одет он на этот раз был не в джемпер, а в желтую шелковую кофту и с расписной деревянной ложкой в нагрудном кармане.
Это выглядело нарядно и эффектно на его богатырской фигуре.
В тот период - период революционной кипучести - нам молодым коммунистам, призывные слова стихов Маяковского, как горячие гвозди вбивались в наши головы на всю жизнь.
Я запиской пригласил Владимира Владимировича зайти к нам в Художественный техникум сфотографироваться.
Техникум помещался в те годы в старом деревянном доме на ул. Ленина - 15. В тридцатых годах здание погибло от пожара. В те годы был у нас там небольшой учебно-производственный фото-кабинет. А я был инструктором графики и фотографии.
На другой день, после выступления в библиотеке, Маяковский пришел к нам в техникум.
Ребята окружили его, усадили посреди студии, и тут началось..! - Кто рисует его, кто читает ему свои стихи, кто задает вопросы.
Я успел сделать несколько снимков его портретов и в окружении ребят. Пробыл он у нас около часа, заторопился и сказал, что ему очень не хочется от нас уходить.
Мы ему тут же отдали штук 6 или 7 более удачных набросков, а к вечеру я напечатал с десяток фотоснимков и отослал ему (за час времени сделать десяток фотографий на аппаратуре того времени - это довольно много - О.М.).
Один из этих снимков из его архива был помещен в «Вечерней Перми» в связи со статьей Евгения Раппопорта «Хочу приехать в Читу». Старейший фотограф Перми М. Кузнецов»22.
Скандальные выступления Маяковского-футуриста в желтой кофте были известны по всей России, только вот, когда это было-то? В 1913-1914 годы. Тем более что и желтой-то ее называли не верно. Она была в черно-желтую полоску, только не поперечную, как символ фирмы «Билайн», а продольную с черным воротником и черным бантом. Футуристические выступления и кофта эта в свое время наделали столько шума, что московская полиция запретила Маяковскому выступать в ней перед публикой. По словам Корнея Чуковского у входа в Политехнический «стоял пристав и впускал Маяковского только тогда, когда убеждался, что на нем был пиджак. А кофта, завернутая в газету, была у меня под мышкой. На лестнице я отдавал ее Владимиру Владимировичу, он тайком облачался в нее.»23. При сравнении выступлений в Харькове в 1913 и 1926 годах Ю. Олеша оставил такие сравнения: «Я был уверен, что выйдет человек театрального вида, рыжеволосый, почти буф-фон... такое представление о Маяковском могло все же возникнуть у нас: ведь мы-то знали и о желтой кофте, и о литературных скандалах в прошлом! Совсем иной человек появился из-за кулис! Безусловно, он поразил тем, что оказался очень рослым; поразил тем, что из-под чела его смотрели необыкновенной силы и красоты глаза... Но, в общем, обычного советского вида несколько усталый человек...»24.
Два пермяка, С. Баев и М. Кузнецов, рассказали о выступлениях Маяковского в желтых одеждах: джемпере и шелковой кофте, чего не было в других городах, но ведь в других городах не было рядом футуриста Василия Каменского, вместе с которым проходила бесшабашная юность. С. Баев писал: «Знали мы и его личных друзей в Перми, людей интересных и разносторонних: поэта Василия Каменского, директора оперного театра Сергея Келя и директора Пермского художественного техникума Петра Ивановича Субботина-Пермяка (еще одна связующая ниточка с художественным техникумом - О.М.). Они, собственно, и организовали этот приезд Маяковского в Пермь и повсюду сопровождали его в выступлениях»25. Возможно, они и организовали его переодевания? Только вот, как М. Кузнецов видел его в желтой кофте, а П.П. Половодов фотографировал его в библиотеке с журналом в руках - в пиджаке? - или не в библиотеке? На опубликованных «свердловских» фотографиях, - одна, где Маяковский около стола с графином, другая в редакции газеты «Уральский рабочий» (правда, под этим названием публикуются разные фотографии: за большим столом в окружении большой компании и в шапке с небольшой группой людей) - Маяковский в пиджаке. На двух «пермских» - одна - в пиджаке с журналом в руках, другая - в пальто. Но существует и третья фотография П.П. Половодова, не опубликованная.
О фотографиях М.И. Кузнецова и рисунках студентов-пермяков совсем ничего не известно. М. Кузнецов не говорит когда и с кем, он передал фотографии. Но, если среди многочисленных записок сохранилось записка М. Кузнецова, то, как Маяковский, который, по сведениям биографов, был аккуратен во всем, да и сам, при этом, был художником, не сохранил рисунки, переданные ему в руки?
Есть еще одно противоречие. М. Кузнецов написал свое письмо в ответ на статью С. Баева, опубликованную в «Молодой гвардии» от 18 июля 1973, ответ Кузнецову из редакции датирован 4 сентября. Но в той же газете от 8 марта за 1973 год в статье Ю. Надеждина уже сказано: «Он (Маяковский) был гостем заведующего фотокабинетом Пермского художественного техникума Кузнецова, пригласившего поэта, чтобы сделать его фотопортрет. Теперь эта великолепная работа, быть может, один из лучших портретных снимков Маяковского, широко известен (автор П.П. Половодов)»26. И к статье Ю. Надеждина опубликована фотография Маяковского с журналом в руках. Это что же получается, П.П. Половодов фотографировал у Кузнецова?
Я не подбирала публикации с противоречиями. Других просто нет.
Что ж, не будем уподобляться по меткому выражению Маяковского «Дамочке с поросенком в горле» и «визжать» на страницах журнала о каких-то неточностях. Ведь и в подробных исследованиях свердловчан отмечается художественный вымысел самого поэта. Не существовало реального Ивана Козырева, получившего квартиру с ванной, да и квартиру-то в Свердловске для него еще не построили, а Маяковский видел лишь строительство. Не нашел Маяковский с Парамоновым могилы царской семьи, а Маяковский описал место под кедром, и кедры там не растут. К тому же, это так красиво: чтение стихов поэмы «Хорошо!», лежа на топчане в желтой блузе с деревянной ложкой в нагрудном кармане... Тем более, что написать я хотела не о «поросенке», а о фотографии П.П. Половодова Маяковского в пальто с шалевым воротником, а воротник оказался английским; о пирожках с медвежатиной, на которые польстился поэт в семье Анатолия Ивановича Парамонова - тогда, в 1928, председателе Горсовета Свердловска, а позднее, занявшего такую же должность в Перми; о том, что, приехав в Свердловск, Маяковский опубликовал свое новое стихотворение «Три тысячи и три сестры», а ведь в Перми живет эта красивая легенда.
«Почему вы непрестанно острите?» - как-то спросили Маяковского. Он ответил: «Когда все будут чутко воспринимать юмор, это будет означать, что мы приблизились к идеалу жизни человеческой... Вообще жить и работать надо весело!»
Писать биографию Маяковского, даже часть биографии - всего три дня из жизни - о пребывании его в Перми, 31 января, 1 и 2 февраля 1928 года, я, конечно, тоже не собиралась. Мне казалось об этом столько написано до меня... Так уж получилось... Мне захотелось увидеть фотографии М.И. Кузнецова, предполагая, что они в фонде Маяковского и когда-либо печатались (архив Кузнецова погиб при переезде, оставленный на время в подвале и разбитый - стеклянные пластинки - хулиганами), которых не оказалось, но, может быть, надо еще искать? Но теперь, с полной уверенностью могу сказать, что эта тема еще не изучена и ждет своих исследователей. Чем дальше время отдаляет его эпоху, тем дороже становятся найденные сведения, обогащающие наши представления о Маяковском.
1Цветаева М.И. Сочинения. В 2-х т. – М, 1980. – Т.2. – С.418.
2Лукьянин В. Маяковский «сам» и пять его свердловских дней.//Интернет. Версия для печати 1274.
3Земсков В. Маяковский на Урале.// Урал. – 1958. - № 7. – С.131.
4Маяковский приезжает в Пермь.// Звезда. – 1928. – 12 января.
5К приезду Маяковского.//Звезда. – 1928. – 27 января.
6Лавут П. Маяковский на Урале.// Звезда. – 1959. – 19 июля.
7Е.С. В.В. Маяковский.// Звезда. – 1928. – 31 января.
8Шарц А.К. Маяковский в Перми.//Звезда. – 1983. – 19 июля.
9Шарц А.К. Маяковский в Перми.//Звезда. – 1983. – 19 июля.
10Волков-Ланнит Л.Ф. Вижу Маяковского. – М., 1981. – С. 203.
11Лавут П. Маяковский на Урале.// Звезда. – 1959. – 19 июля.
12Е.С. Вечера Владимира Владимировича Маяковского.// Звезда. – 1928 – 2 февраля.
13Земсков В. Маяковский на Урале. По новым материалам.// Урал. – 1958. - № 7. – С.137.
14Земсков В. Маяковский на Урале. По новым материалам.// Урал. – 1958. - № 7. – С.137.
15Шарц А.К. Маяковский в Перми.//Звезда. – 1983. – 19 июля.
16Шарц А.К. Маяковский в Перми.// Звезда. – 1983. – 19 июля.
17Земсков В. Маяковский на Урале.// Урал. – 1958. - № 7. – С.137.
18Баев С. Слово поэта.// Молодая гвардия. – 1973. – 18 июля.
19Баев С. Слово поэта.// Молодая гвардия. – 1973. – 18 июля.
20Земсков В. Маяковский на Урале.// Урал. – 1958. - № 7. – С.138; Волков-Ланнит Л.Ф. Вижу Маяковского. – М., 1981. – С.204.
21Баев С. Слово поэта.// Молодая гвардия. – 1973. – 18 июля.
22АГП Ф. 1053 Оп.1 Д.28.
23Волков-Ланнит. Вижу Маяковского. – М., 1981. – С. 40.
24Волков-Ланнит. Вижу Маяковского. – М., 1981. – С. 129.
25Баев С. Слово поэта.// Молодая гвардия. – 1973. – 18 июля.
26Надеждин Ю. День поэзии Маяковского.// Молодая гвардия. – 1973. – 8 марта.
Опубликовано:
Информационно-методический бюллетень Городского совета ветеранов № 2, 2008.
