Концепт, парадокс и прикамская деревня

К 80-летию филолога Людмилы Александровны Грузберг

Жизнь Людмилы Александровны Грузберг можно было бы назвать воплощением «Великой советской мечты»: дочь неграмотной деревенской женщины стала ученым, преподавателем вуза, кандидатом наук, доцентом… Вот только сама Людмила Александровна вряд ли будет согласна с таким определением: она всегда относилась к советской утопии очень критично, и крестьянское происхождение ничуть не сглаживало критичность этого взгляда.

Детство Люси Обориной прошло в Перми, в Новой Деревне. Мало кто помнит, что так назывался микрорайон между улицами Плеханова, Екатерининской (Большевистской) и шоссе Космонавтов (тогда Казанским трактом), иназывался неспроста: здесь стояли деревянные домики с огородами и палисадниками, между ними – деревянные тротуары и травянистые улицы, пасущиеся козы и разбегающиеся куры. Баня во дворе, вода из колонки, дым из печных труб… Деревня в городе – такое в те годы никого не удивляло.

Семья Обориных перебралась в Пермь незадолго до начала Великой Отечественной войны: бежали от коллективизации из родной деревни Большакино недалеко от Усть-Качки. В городе поначалу снимали даже не комнату, а угол, но потом удалось получить участок земли на улице Луговой, где поставили сперва баньку и собирались уже ставить дом, который в разобранном виде ждал на Красном Октябре переезда в Новую Деревню, но…

Дело было в воскресенье. Грузовик с разобранным домом должен был прибыть на Луговую к десяти утра, но не прибыл. Ждали час, два, стали разбираться, и оказа- лось, что началась война и все автомобили мобилизовали сразу же. Пришлось семье из пяти человек все четыре военных года жить в четырехметровой бане.

Но Люсю это совсем не волновало! Сегодня Людмила Александровна вспоминает детство как счастливое время. Вот только голодно было, но зато как весело! Она любила и на улице с друзьями побегать, и в гостях у подружек посидеть. А больше всего любила учиться.

Она обожала школу. Это было место, где тепло, светло, весело и интересно. И даже сейчас Людмила Александровна продолжает дружить с одноклассницами, а свою первую учительницу она навещала всю ее жизнь.

Неудивительно, что она всегда была отличницей. Представить трудно, как это радовало родителей – особенно маму, Таисию Дмитриевну: сама-то она едва могла прочитать вывески магазинов, ставила крестик вместо подписи в ведомостях на получение зарплаты, а позже пенсии, зато дочери! Старшая, Елизавета, с отличием окончив техникум, отправилась учиться на инженера в Москву, а младшая, Людмила, золотая медалистка в школе, поступила в Пермский (тогда Молотовский) университет, на филфак.

По ее собственному признанию, она в то время имела очень смутное представление, чем будет заниматься, и даже подумать не могла, что диковинная наука лингвистика станет ее судьбой. Решающее влияние на выбор профессии оказала молодая преподавательница Франциска Леонтьевна Скитова. Став научным руководителем Люси Обориной, она увлекла ее диалектологическими изысканиями, и отныне долгие годы каждое лето она проводила в экспедициях: записывая особенности прикамских диалектов русского языка, объездила все Прикамье.

Сегодня Людмила Александровна не перестает восхищаться прогрессом в области транспорта: в какой-нибудь Редикор или Покчу сейчас можно за три-четыре часа доехать на автомобиле, а диалектологические экспедиции 1950-х годов добирались несколько дней – сначала по реке, потом на конных подводах. Но это, как и ночевки на сеновалах и деревенских полатях, впятером на одной печке, не пугало и не смущало выросшую в деревенской бане девушку.

Как и детство, студенчество стало для нее лучшим временем в жизни!

Заканчивала университет она уже с новой фамилией: вышла замуж за Сашу Грузберга, коллегу и ровесника, приехавшего из Одессы. Они до сих пор вместе: Александр Абрамович и Людмила Александровна отметили 55 лет со дня свадьбы. Так что первую запись в трудовой книжке Людмила Александровна получила уже под своим нынешним именем. С тех пор и до ухода на пенсию у нее было лишь одно место работы – Пермский университет, кафедра общего языкознания. Менялись названия вуза и кафедры, менялись научные степени и должности… Но не менялась работа, не менялись научные и жизненные интересы – на протяжении 53 лет! Еще в годы, когда Людмила Александровна была студенткой, интересы пермских диалектологов сосредоточились на далекой северной деревне Акчим в Красновишерском районе, на берегу Вишеры. Каждый год туда отправлялись экспедиции – и не только летом, бывало, и зимой ездили, и не по разу. И каждый раз встреча с Вишерой была праздником. В 1961 году, когда звуковой и грамматический строй акчимского говора был изучен достаточно полно, диалектологи Пермского университета, напутствуемые профессором ЛГУ Борисом Александровичем Лариным, приступили к подготовке уникального труда – полного словаря говора одной деревни.

Словари полного типа, в отличие от так называемых дифференциальных, включают не только диалектные слова, но весь реальный лексический запас говора. О ценности подобных словарей говорили многие языковеды и деятели культуры.

Научный руководитель Акчимского словаря Франциска Леонтьевна Скитова писала: «Только полный, а не дифференциальный словарь современного диалекта, то есть реально функционирующей и достаточно точно очерченной языковой единицы, позволил бы выяснить во всех деталях лексико-семантическую систему говора и тем самым в очень большой степени содействовал бы разработке одной из актуальнейших проблем современного языкознания – проблемы системы в лексике.

Отражая элементы глубокой старины и ростки нового в их диалектическом единстве, полный словарь говора дал бы в руки исследователей богатейший материал для прослеживания развития лексического запаса говора, для выявления закономерностей этого развития, что в конечном итоге помогло бы глубокому изучению поступательного движения национального языка в целом и развития его ведущей формы – литературного языка – в разные эпохи.

Современное языкознание, ставящее перед собой в ряду первостепенных задач изучение лексики как определенной системы, вскрытие специфических особенностей языковой системы на лексическом уровне и требующее изучения каждого конкретного явления в его обусловленности системными отношениями, испытывает острую необходимость в словарях полного типа, в том числе и в словарях, фиксирующих лексический запас одного конкретного говора как разновидности живого народного языка».

За вопросом о достоинствах словаря полного типа с неизбежностью встает вопрос: почему именно акчимский говор был избран объектом описания в подобном словаре? Создатели словаря отвечают: «Обращение именно к акчимскому говору обусловлено тем, что это говор самобытный, вполне отчетливо выделяющийся как реальная диалектная единица и вместе с тем типичный для территории относительно раннего заселения Пермской области русскими. Генетически говор связан с речью жителей древней Чердыни (Перми Великой), основную массу русских первонасельников которой составили выходцы из Вятской, Вологодской, Архангельской и Новгородской земель. Акчимский словарь показывает лексику говора деревни, типичной для русского Севера, где крестьянство издавна сочетало хлебопашество с охотой, рыбной ловлей и лесным промыслом».

Признание важности задачи создания словаря полного говора одной деревни не означает немедленного сигнала к действию: ведь задача практически невыполнимо сложная! Только представьте: ПОЛНЫЙ словарь ВСЕЙ лексики деревни! Неудивительно, что до сих пор такой словарь в России создан ТОЛЬКО ОДИН. Акчимский. Первый выпуск Акчимского словаря увидел свет в 1984 году. В 1990 году появился второй выпуск, а в 1993 году на страницах научного сборника статей по диалектологии «Живое слово в русской речи Прикамья» был опубликован отзыв об этом труде, написанный старшим научным сотрудником Института языкознания РАН Игорем Александровичем Поповым, в котором, в частности, говорилось: «Выход из печати двух выпусков Акчимского словаря – большое событие в русской диалектной лексикографии.

...Акчимский словарь с полным основанием можно назвать энциклопедией жизни русского народа, отраженной в языке; в словаре имеются сведения о названиях природы, человека, семейных и родственных отношений, традиционной духовной культуры, трудовой деятельности крестьянства, в которой сочеталось хлебопашество с охотой, рыбной ловлей и местными промыслами, а также жилища, одежды, пищи и т. д. <…> Сохраняя традиции русской диалектной лексикографии, Акчимский словарь в то же время является во многом новаторским, его опыт весьма поучителен при создании других словарей. Это касается разных сторон словаря: организации работы, теоретических установок, методики собирания материала и т. д. Составители словаря избрали трудный, мало изведанный в ту пору, но плодотворный по результатам своим путь создания словаря по возможности полного типа и последовательно прошли его как в разработке теории, так и в составлении словаря». Когда команда пермских диалектологов бралась за работу, они еще плохо представляли себе, насколько огромную задачу на себя взваливают. Они не знали, что сбор и тщательнейшая научная обработка лексических единиц, уточнение дефиниций и вариантов употребления каждого слова займут ровно 50 лет, полвека: последний, шестой том словаря вышел в свет в 2011 году. Все это время Людмила Александровна Грузберг была одним из активнейших авторов этого труда и членом редколлегии. А при написании и подготовке к изданию последнего, шестого тома стала главным редактором, поскольку Франциски Леонтьевны Скитовой уже не было в живых… Нет и Акчима. Деревня, которая в годы студенчества Людмилы Александровны была живой, многолюдной, с почтой, магазинами, школой, столовой, сегодня пустует. С запретом молевого сплава леса умер леспромхоз, а с ним и вся деревня. О такой судьбе старинного села, основанного еще первопоселенцами Прикамья, никто и подумать не мог, когда затевался Акчимский словарь! Никто и не догадывался, что словарь станет памятником Акчиму и акчимскому говору, памятником образу жизни всего прикамского севера – ведь образ жизни отражается в языке. А в разговорах пермских диалектологов акчимские слова до сих пор живут. Вот такой, к примеру, реальный подслушанный диалог: – Слушай, а на что похож сыр маскарпоне? – Ой, да это же настоящий акчимский сливок! Пятьдесят лет на словарь! Можно было бы назвать его делом жизни Людмилы Александровны Грузберг, но сама она так вовсе не считает.

Продолжая заниматься диалектологией, она еще в советские времена увлеклась новейшими течениями в лингвистике – социолингвистикой и психолингвистикой, а позже и лингвистической логикой. Первой в Перми, а возможно, и в России она начала исследовать антиномию и парадокс как лингвистические явления, а также дала определение концепта как лингвистического феномена.

Она является автором понятия «художественная дефиниция», которое сегодня активно используется не только лингвистами, но и литературоведами. Впрочем, многие изобретенные ею понятия и определения активно используются смежными науками – философией, логикой, культурологией. Привычка к четким научным определениям, выработанная десятилетиями работы над словарными статьями, сделала ее мастером научных определений, многие из которых можно признать эталонными:

«…Антиномию (А) и парадокс (П) не следует отождествлять. Главное отличие А от П в том, что антиномия не дана нам в непосредственном опыте, она не воспринимаема органами чувств, с ней не соотнесены никакие реалии, события, предметы. Антиномия есть результат работы мысли, особого, нестандартного осмысления действительности, особого взгляда на мир. Антиномия “материализуется” только в вербальной форме, в виде суждения, умозаключения, высказывания (реже – в словосочетании и даже в слове: печальное веселье, трагикомедия, светотень и т. п.).

Антиномия – категория гносеологическая, это особый принцип и прием познания, один из важнейших способов приближения к истине.

Парадоксальное же – онтологично. Независимо от сознания воспринимающего субъекта в мире происходят парадоксальные события, люди совершают парадоксальные поступки, и в целом в ходе истории и эволюции много парадоксального. Говоря о парадоксе, необходимо различать парадокс как объективное явление – неожиданное, не соответствующее распространенным представлениям, – и парадоксальное высказывание, заключающее в себе мысль оригинальную, противоречащую тривиальной логике, а иногда – на первый взгляд – и здравому смыслу», – так Людмила Александровна описывает разницу между антиномией и парадоксом в статье в интернет-журнале «Филолог».

А так завершается ее статья о разнице понятий «слово» и «концепт»:

«Для носителей русского языка Америка, несомненно, концепт, ибо это не столько название страны (кстати, ни одна из стран не называется так) и тем более не столько название одного из континентов (какового названия ведь тоже нет), а в первую голову “культурно-ментально-языковое” образование, символизирующее процветание, империю зла, богатство, передовые технологии, врага № 1, предел мечтаний русского обывателя, самую справедливую страну мира и т. д. и т. п. И формировался этот кон- цепт по обычной “технологии”. А Финляндия? Это название прекрасной северной страны, нашего соседа. И только. И только?».

Статья, кстати, так и называется: «Концепт, или Отчего Америка – концепт, а Финляндия – нет?». Наука наукой, но ведь было еще преподавание. Людмила Александровна ни за что не берется подсчитать, сколько студентов обучила за 53 года работы в университете, даже не может сказать, сколько было у нее дипломников. Очень много!

И не только в Перми. С 1974 года она начала работать преподавателем русского языка как иностранного. Сначала в Индии, в Дели, затем – в университете города Ростока (Германия, в те годы – ГДР), наконец, уже на заре перестройки, три года проработала в университете столицы Норвегии Осло.

Сама она тоже активно изучала иностранные языки. Например, сербохорватский: она первой стала преподавать его в Перми.

Случалось ей и переводами заниматься: перевела, например, по заказу знаменитого артиста Владимира Данилина книгу о фокусах… с голландского языка!

Но все это, по ее мнению, не главные достижения. Главное, по ее собственным словам, то, что она всегда очень любила студентов. Любила с ними общаться, собирала у себя дома, ходила в общежития, вела студенческие кружки, посещала концерты самодеятельности… И сегодня ее очень-очень давние выпускники пишут ей – то из Абхазии, то из Греции, а бывая в Перми, обязательно приходят с подарками.

А может, главное достижение – это дети? Илья Грузберг, профессор физики в американском Коламбусе, штат Огайо, и… я. Юлия Баталина, журналист, пишущий эти строки.

Ю. А. Баталина