Локальные войны и конфликты: к вопросу о дефинициях и историко-архивной практике по сбору документальных материалов

В. С. Колбас

Известно, слово «локальный» происходит от латинского слова «localis», что означает «местный, свойственный данному месту». Но, к сожалению, филологическое толкование термина, которым пользуются военные и историки, ясности в определение не вносит. И действительно, давайте зададимся некоторыми вопросами.

Что такое локальная война? Являются ли таковыми советско-финляндская война 1939-1940 года или корейская 1950-1953 годов, например?

И что такое локальный военный конфликт? Можно ли таковым считать вооружённое столкновение на острове Даманском на реке Уссури в марте 1969 года между советскими и китайскими пограничниками? Или «шестидневную войну» Израиля против арабских стран (Египта, Сирии, Иордании) в июне 1967 года?

Чем же локальная война отличается от локального конфликта? Количеством задействованных войск? Площадью территории, на которой ведутся военные действия? Временем, в течение которого длится конфликт? Как можно определить ту критическую массу, которая их отличает друг от друга? Со всей очевидностью видно: историкам и военным необходимо чёткое толкование этих терминов - локальная война и локальный конфликт. При разработке дефиниций, возможно, придётся применить только формальные показатели: длительность события, количество задействованных сил, размеры площади, на территории которой происходят военные действия, и другие. Так что над этими вопросами предстоит поработать историкам и военным теоретикам.

Кроме того, надо определиться, с какого года мы начинаем отсчёт локальным войнам и конфликтам. Они были, в частности, в XVII веке. И не только в этом веке. Вся история человечества пронизана военными столкновениями и вооруженными конфликтами. Если речь вести о XX и XXI столетиях, то надо признать тот факт, что мы не имеем даже научно обоснованного перечня этих войн и конфликтов - больших и малых. Плюс ко всему не имеем списков всех участников локальных военных противостояний армий и государств, забывая о том, что данные об участниках локальных войн и конфликтов теперь не являются секретными. А современная техника позволяет архивистам такие списки вести, чтобы работать целенаправленно с людьми и пополнять архив документами личного происхождения. И тогда перед историками и архивистами встают очень непростые вопросы: что надо собирать и что можно собирать?

Конечно, приказы, карты, планы и прочие документы высшего командования региональным архивам не собрать. Это прерогатива центральных военных архивов. А вот документы личного происхождения региональным архивам (областным, городским, районным) собирать надо.

Я не открою Америки, когда напомню о письмах. Письма с фронта и из района локальных конфликтов давно и традиционно собираются архивистами и работниками музеев. Сложнее дело обстоит со сбором писем на фронт (их сохранилось крайне мало, не каждый солдат и офицер в боевой обстановке оставлял у себя письма из дому - от родных и близких, а во время Великой Отечественной войны их вообще приказывалось после прочтения уничтожать). Письма же в действующую армию представляют несомненный интерес для историков и архивистов, поскольку в них зачастую запечатлена та самая «бытовая» история, описаны будни, повседневная жизнь человека, о чем нигде, кроме как ещё в мемуарах и дневниках, сведений не найдёшь. А если удаётся собрать в единый комплекс письма с фронта и на фронт, то значимость такого собрания многократно повышается. Как говорится, такой подборке цены нет.

К фронтовым письмам по значимости примыкают дневники и воспоминания участников и очевидцев локальных войн и конфликтов. Увы, нынче дневники редки, а вот к написанию мемуаров фронтовиков надо стимулировать и помогать им, организуя запись их воспоминаний, расшифровывая диктофонные записи, помогая в распечатке и редактировании, не говоря уже о помощи в подборе документов и газетно-журнальных публикаций и книг по их теме. Затраты, ей Богу, сторицей окупятся. Вспомните, как для нас сейчас оказались важны любые крупицы сведений, в том числе воспоминаний о Карибском кризисе 1962 года, когда СССР в ответ на военную угрозу со стороны США в срочном порядке перебросил на Кубу свои ракеты. А как это было и что там происходило на самом деле, о многих деталях этой крупномасштабной военной операции могут поведать только непосредственные участники тех событий, а таковых осталось совсем не много.

До обидного мало внимания уделяется сохранности и сбору плакатов, листовок, открыток и марок, которые издаются участниками противоборствующих в конфликте и в боевых действиях сторон. Архивистам и библиотечным работникам хорошо известно: то, что печатается сотнями тысяч и миллионными тиражами, как правило, плохо сохраняется. Их просто не берегут и не ценят из-за массовости и многотиражности. Попробуйте, в качестве личного опыта, найти календарь за, допустим, 1961 год (и даже за более позднее время) или учебники, по которым учились ваши родители, а они издавались огромными тиражами, и вы поймёте, насколько верно подобное наблюдение. Кстати, это заявление справедливо и в отношении всевозможного рода памяток, наставлений, инструкций. Например, была издана памятка, как вести себя советским солдатам с местным населением, в частности, в Афганистане. Или известно нарисованное акварелью учебное пособие для бандформирований, как правильно, не обнаруживая себя, сбивать вертолёты Советской Армии. Это касается и учебников по изучению языка, на территории которого ведутся боевые действия, и фронтовых и армейских газет (например, афганской «Хакикате сарбаз» - «Солдатская правда»), и др.

Уникальный документальный источник - любительские фотографии, немногочисленные кино- и видеофильмы, даже если они плохого качества, потому как современная цифровая техника позволяет их обрабатывать и сохранять на других носителях. На этих фотографиях, кино- и видеофильмах запечатлены рядовые участники событий. В этом и заключается их ценность, ибо портрет лейтенанта и даже полковника, а, тем более, рядового найти намного сложнее, чем портрет генерала, который, может быть, ничем не отличился в ходе войны или вооружённого конфликта. Помимо этого, на любительских снимках, кино- и видеофильмах можно найти пейзажи района боевых действий, виды городов, деревень, аулов, других населённых пунктов, отдельных зданий либо до, либо после конфликта или боя, образцы техники и вооружения, в том числе самодельного производства, и пр., и пр. Диапазон фотографий, которые привлекаются исследователем в качестве исторических источников, в последние годы многократно возрастает, ибо специалисты и общество наконец-то осознали, что история без конкретных имён и живых лиц мертва. В меньшей степени это касается кино- и видеофильмов, поскольку историками и архивистами не разработана до конца методика использования их в научных исследованиях.

Активно кино- и видеофильмы (кстати, и фотографии тоже) привлекаются режиссёрами-документалистами. Достаточно сослаться на недавний фильм «Чеченский капкан», в котором используются фотографии и материалы видеосъёмок (в частности, снятые чеченскими террористами и боевиками). Или ставший классикой советского кино фильм М.И. Ромма «Обыкновенный фашизм». «Отобранная из сотен тысяч метров архивная плёнка (и трофейные фотографии, добавим от себя. - В.К.), немногие специально доснятые документальные кадры и авторский текст, который произносит сам режиссёр, - таковы компоненты фильма», - такую характеристику работе М.И. Ромма даёт энциклопедический словарь «Кино». И ниже: «Ромм сталкивал в фильме два пласта времени - прошлое, проходившее в кадрах хроники, и настоящее, раскрывающееся в авторском комментарии. Это сочетание слова и изображения, монтажное мастерство режиссёра определили образную силу фильма», - подводит итог автор статьи М.Е. Зак 1.

В этом же ряду ценнейших историко-архивных источников стоят и любительские рисунки, наброски, шаржи, совсем редко - живописные работы, выполненные товарищами-однополчанами (иногда - профессиональными художниками). Эти изобразительные материалы чрезвычайно редки. Выявить и приобрести их - большая удача. Работы эти несут не только печать индивидуальности автора (кстати, как и многие другие личные документы), они дополняют нарративные и иные документальные источники личностным видением происходящих событий вследствие субъективности (в хорошем значении этого слова) в выборе объектов и героев, а также характера их изображения.

Надо сказать вот ещё о чем. К сожалению, из поля зрения архивистов, историков, филологов выпадают фольклорные материалы - пословицы, поговорки, частушки, приметы бойцов, а также словарные материалы - неологизмы и жаргонизмы. Если говорить о словах, то надо сказать, что часть их вошла в наш повседневный обиход и уже зафиксирована специалистами-языковедами: Афган - война в Афганистане с участием войск Советского Союза (1979-1989); афганец - советский военнослужащий, проходивший службу в Афганистане (1979-1989); вертушка - вертолёт; душманы - бандиты, азиаты; «духи» - душманы, азиаты; бача - мальчик, он же коридорный, официант; новое значение приобрело слово чеченец - военнослужащий Российской Армии, проходивший службу в Чечне, и ряд других. Но таких новых слов и выражений - масса, они появляются или приобретают новый смысл и оттенок в ходе любой войны, будь она большая или малая, при соприкосновении с иной языковой средой и незнакомой (зачастую, чуждой) культурой.

В доказательство важности фиксации таких материалов приведу наблюдение, звучащее вполне поэтически, Мира Сахеба Карваля, афганского инженера и губернатора одной из провинций, и записанное военным журналистом Т.А. Гайдаром: «О, путник, будь осторожен. На горной тропе ты - как слеза на кончике ресницы!»2.Это высказывание можно сравнить с наблюдением советских солдат в Чечне: «Встретил на горной тропе одинокого старика, жди беды». Насколько это утверждение справедливо - другой вопрос.

Лучше обстоит дело со сбором стихов и песен, хотя и здесь работы непочатый край. Образцом искреннего интереса к ним может служить книга стихов и песен «чеченской войны» «Пост на Сунже»3, подготовленная к печати Б.П. Кирилловым, чей сын Дмитрий - снайпер, рядовой взвода специального назначения пермского милицейского батальона погиб 17 марта 1996 года в Горагорске в неравном ночном бою. Книга вышла в Перми в 1999 году тиражом 5000 экземпляров. И это радует!

Все эти новые слова и новые значения известных слов, фольклорные материалы, авторские и анонимные стихи и песни надо фиксировать, ибо они отражают не только этапы развития и функционирования языка, они отражают «народное» мнение рядовых солдат и простых граждан к этим событиям. В некоторых из них зафиксированы имена и описаны конкретные факты, что позволяет использовать все эти материалы в качестве источника историками, языковедами, фольклористами, да и, думаю, представителями других наук (например, психологами).

По моему убеждению, архивисты должны активно вести инициативное документирование (об этом много лет назад говорил кандидат исторических наук В.Г. Светлаков, в то время работавший директором ПОГАНИ4). Исходя из темы нашего сегодняшнего разговора, становится понятным, что надо записывать на аудио- и видеотехнику воспоминания участников войн и конфликтов. Жил у нас в Прикамье афганский генерал Абдул Гафар. И что, кто из архивистов воспользовался этой возможностью, чтобы записать его воспоминания на видео? Историки (в их числе кандидат исторических наук А.А. Константинов), знаю, записывали, но на бумажную основу. И на том, как говорится, спасибо. Надо сказать, что организация и проведение конференций, а также публикация её материалов - хороший повод и стимул обратиться к участникам локальных войн и конфликтов (напомню, и не только их!) с просьбой написать воспоминания о жизни и о себе, о тех событиях, в которых авторам мемуаров довелось участвовать. Собранные в фонде-коллекции или отложившиеся в личном фонде (известно, полностью присланные воспоминания печатаются далеко не всегда), они будут востребованы в будущем новым поколением исследователей, а сейчас надо сформировать документальную базу для их работы.

Помимо письменной записи воспоминаний, необходимо фиксировать с использованием аудио- и видеотехники ход конференций, которые проводит «свой» архив, и бывать на других, чтобы сохранить на современных носителях материалы и тех конференций, которые организуются другими учреждениями. Жаль, что наша конференция не снимается на видеокамеру.

И ещё. Практически никто, и архивисты в том числе, не собирают и не изучают национально-государственные награды, которых были удостоены участники локальных войн и конфликтов. Тема эта интереснейшая. Знаю, какие огромные (с тарелку) были китайские ордена, но где можно почерпнуть сведения об этом? И как, и где узнать, кто эти награды получил?

И последнее. Выскажу своё мнение о судьбе документов в школьных и ведомственных музеях. Известно, в большинстве своём судьба этих музеев печальна: пока есть энтузиаст, который этим делом живёт, музей существует, уходит человек - музей умирает, а документы расхищаются или гибнут. Поэтому архивистам (и сотрудникам муниципальных и государственных музеев, не будем говорить применительно к данной ситуации о соперничестве) необходимо бывать в общественных музеях и брать на себя инициативу копирования наиболее ценных (возможно, и всех) документов, чтобы сохранить для потомков подлинники и/или оригиналы, а в общественных музеях оставлять добротно сделанные копии. Нынешняя техника позволяет это делать. От такого подхода, думаю, выиграют и общественные музеи, и архивы, и исследователи, и общество в целом.

Тема пополнения архивов (в первую очередь, личными фондами) - очень деликатная и весьма болезненная для архивистов: не каждый человек считает достойным оставить после себя документальные материалы в государственном архивном учреждении, не всякий доверяет, некоторые боятся за сохранность и дальнейшую судьбу своих, как они выражаются, бумаг. Поэтому при работе с потенциальными фондообразователями и их родственниками (а она может длиться многие месяцы и даже годы) надо учитывать психологию фондообразователя, традиции семьи, где хранятся документы, уметь убеждать в необходимости передачи документов на государственное хранение (и здесь важна личность самого архивиста). И дело не может быть пущено на самотёк. Необходимо разрабатывать стратегию и тактику пополнения краевого (а, следовательно, и российского) единого архивного фонда за счёт полноценных документов личного происхождения, а для достижения этого, в свою очередь, надо иметь долгосрочную программу комплектования, владеть терпением и выдержкой, быть благожелательным. Ибо люди идут не в учреждение, не просто в архив (или музей, добавим) - они идут к человеку, в честность которого поверили и которому доверили очень для них дорогое и очень интимное - свои личные документы.

Высказывая эти предложения, я отдаю себе отчёт, что всю деятельность по сбору материалов о локальных войнах и конфликтах (повторюсь, и не только о них!) невозможно взвалить на плечи одних только архивистов. Это работа многих специалистов - историков, музейщиков, библиотекарей, языковедов, фольклористов, журналистов, музыковедов и др., а также краеведов, студентов и школьников. Только совместными усилиями мы сможем создать достойную источниковедческую базу для будущих исследователей, сможем сохранить документальную память об истории нашего Отечества и наших россиянах.

_______________

1 Кино: Энциклопедический словарь / Гл. ред. С.И.Юткевич. - М., 1986. - С. 357.

2 Андронов И.И. По волчьему следу; Гайдар Т.А.Под афганским небом. - М., 1984. - С. 297-298.

3 См.: Пост на Сунже: Стихи и песни «чеченской войны» / Авт.-сост. Б.П. Кириллов. - Пермь, 1999.

4 См.: Светлаков В.Г. Инициативное документирование: уроки и проблемы // Тезисы докладов научно-практической конференции «Архивы и современность». (К 80-летию декрета Совнаркома «О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР»). - Пермь, 1998. - С. 24-26.

Портал ГосУслуг

Нам требуются

    Кадровый резерв