Ни ваших шпаг, ни наших слез, ни слов о помощи

О.А. Мельчакова

К 235-летию образования Пермского и Тобольского наместничества

Забытые имена 

Имя И.Д. Прянишникова и членов его семьи известно, пожалуй, лишь узкому кругу специалистов, при этом в его судьбе очень много «белых пятен», даже неизвестен год его смерти, много неточностей в биографии. Мнения о нем прямо противоположны: от революционера до ябедника-чинопочитателя. А ведь он, Иван Данилович Прянишников -  писатель и переводчик, юрист, составитель законов и историк российского и зарубежного законодательства, сторонник масонов, друг и единомышленник  писателя А.Н. Радищева -  приехал в Пермь одним из первых в команде генерал-губернатора Пермского и Тобольского наместничества Евгения Петровича Кашкина и прожил с семьей в нашем городе 20 лет. Срок немалый, чего только не произойдет за такой период? А начиналась эта история довольно романтично…

Успела ли юная красавица из Франции выучить часто употребляемые в России слова «авось» и «была - не была» - до того, как села в дорожную почтовую карету и отправилась с нареченным мужем в «далекую даль» – нам неизвестно. Но именно эти слова характеризовали поступок иностранки, как, впрочем, и ее спутника и его соратников, взявших на себя обязательства преобразовать дикий край и создать город Мечты. Можем лишь предположить, что познакомилась она с Иваном Прянишниковым в Петербурге, где-нибудь в издательстве. Она могла принести объявление в поисках работы для публикации в газете, а он принес переводы Руссо и Томаса[1]. Очень популярные во Франции в первой половине XVIII в. лирические духовные и светские оды красиво звучали на русском языке, в котором Мари не понимала ни слова. От бездонных глаз любимого кружилась голова. А как Иван рассказывал о Солнечном городе Справедливости и Счастья! Он, конечно, не сказал подруге, что «Солнечный город» – это цель его соратников масонов – ни к чему утруждать тонкий женский слух такими сложностями. Хотелось шептать на ушко совсем другие слова «о непреодолимом могуществе свободной любви, не знающей сословной розни и лицемерия»[2]. Впрочем, она была готова в дороге часами слушать об идеалах Свободы, Равенства, Братства. Звенит колокольчик под дугой, мелькают полосатые версты, летит земля из-под колес, и молодая супружеская пара Прянишниковых совершенно счастлива, что невозможно описать ни французским, ни русским языком.

Должны сказать, исследователи о Прянишникове писали, но все время «попутно», в связи с кем-либо или с чем-либо, Прянишников их интересовал с какой-то одной из сторон его деятельности или события в жизни. Поэтому о И.Д. Прянишникове можно найти несколько биографических справок, которые не доведены до конца его жизни. В связи с тем, что у Прянишникова некоторые из детей вырастут именитыми людьми России, этой фамилии уделяют внимание родоведы, но у всех детей будет значится или один отец, или безымянная «мать-француженка». Назовем несколько авторитетных имен, кого интересовало имя нашего героя. Е.А. Спешилова расскажет о Прянишникове, как строителе одного из известных домов в Перми. Н.Ф. Аверину, историка пермской книги, Прянишников заинтересовал в том, что он являлся писателем и переводчиком. А.Г. Татаринцев – биограф А.Н. Радищева - рассказывает об окружении и встречах Радищева, в том числе с Прянишниковым. В исследованиях А. Татаринцева, ссылающегося на Петербургские архивные документы, и в пермских архивных документах имеются разные трактовки, как мы, архивисты, привыкли говорить «разночтения». Обратимся и мы к указанным исследованиям и архивным документам.

Удалось выяснить некоторые данные о родоначальнике Прянишниковых. Из исповедных росписей 1763 года узнаем, что полковник Данила Юрьев сын, Прянишников в возрасте 64 летслужил  при конюшенном дворце «ея императорского величества». Здесь же названа его жена Настасья Васильевна (32 лет) и их сын Иван, в возрасте 11 лет[3].Почему Татаринцев не указывает сына Василия, которому в 1763 году три года? Ответ прост: он не интересен исследователю, как, впрочем, и нам. Позднее в послужном списке Иван Прянишников в графе о происхождении укажет «из дворян, польского советника сын»[4].

Купчая на дом от 3 мая 1781 г. свидетельствует, что к этому времени Настасья Васильевна стала вдовой и с сыновьями Иваном и Василием жила в Московской части Петербурга, в приходе церкви Всемилостивейшего Спаса[5]. Отсюда же можем судить, что Иван на тот момент не женат и, соответственно, невестка не живет в доме. Новый дом в Петербурге покупается для матери, Настасьи Васильевны, так как братья собираются уезжать. Французская подданная не могла выехать вглубь России без «подорожных» документов, но, «выскочив замуж» за русского дворянина, беспрепятственно преодолеет все таможенные посты, которых на российских дорогах множество, за «прогоны» необходимо платить. Забегая вперед, отметим, что через 20 лет И.Д. Прянишникову придется хлопотать о паспорте на выезд из Перми в Петербург перед губернатором и даже Правительствующим Сенатом[6]. А чтобы обвенчаться, француженке необходимо принять православие, что и было проведено, и француженка получает русское имя. Е.А. Спешилова, не ссылаясь на документы, называет ее Мария, а Н.Ф. Аверина и Л.С. Рафиенко (писала о сыне И.Д. -  Федоре Ивановиче - О.М.) – Марья Ивановна[7].

Знатоки пермской истории Е.А. Спешилова и Н.Ф. Аверина пишут, что И.Д. Прянишников прибыл в новообразующийся город одним из первых чиновников в 1780 году[8]; еще в конце 1970-х годов А.Г. Татаринцев писал, что 3 мая 1781 года (дата купчей на дом) И.Д. Прянишников все еще был в Петербурге. По сведениям из послужных списков, обнаруженных в Государственном архиве Пермского края, мы видим, что в марте 1781 года Прянишников еще служит в Петербурге, но Прянишниковы присутствовали на открытии наместничества, т.е. к октябрю жили в Перми.

Василий приедет в Пермь 22 лет от роду, холост, предварительно уволившись со службы от князя А.А. Вяземского «1781 года июля 2 числа, а в нынешнем году (1782 - О.М.) правительствующим сенатом определен Пермского наместничества в палату гражданского суда»[9]. Улетают из родительского гнезда сыновья, ищут свой путь в жизни. Как видим, Василий увольняется в тот момент, когда уезжает Иван, видимо, братья близки друг другу, но долго не отправляется в дорогу, может быть, жалеет вдовствующую мать. Мы не знаем, получил ли материнское благословение на скороспелый брак и дальнюю дорогу старший брат, но свою первую дочку, родившуюся в 1782 году, Иван назовет именем матери, Настенькой[10].

- SurSainteMarie!? Но где же солнечный город!?

Что могла увидеть молодая французская мадам, если и через двадцать лет, к моменту отъезда ее семьи из Перми, в описаниях современников он выглядел следующим образом: «не было тогда города, где бы улицы были шире и дома ниже. Это было не царство, как Казань и Астрахань, не княжеский удельный город, даже не слобода, которая распространяясь, заставила посадить в себя сперва воеводу; это было пустое место, которому лет за двадцать перед тем велено быть губернским городом: и оно послушалось, только медленно»[11]; «До начала XVIII столетия это был небольшой посад, но когда в 1723 г. здесь были открыты залежи руды, то в 1781 г. посад был объявлен городом. В то время Пермь едва оправдывала название губернского города. Улицы узкие и грязные, никаких памятников, дома маленькие, а о гостиницах и говорить нечего…»[12].

Раз нет гостиниц, то поселились Прянишниковы по ул. Набережной «в доме вдовы Татьяны Кузнецовой»[13].Е.А. Спешилова чуть по-другому рассказывает об этом квартале: «На пологом берегу Камы, где были деревянный гостиный двор и торговые строения, проходила линия Набережная. Среди этих старых строений был построен дом под № 142 (опять же А.Г. Татаринцев называет дома на Набережной у Прянишникова № 213, у Панаева - № 207) для председателя Верхнего земского суда, надворного советника Ивана Даниловича Прянишникова…»[14]. Какое счастье - жить на Набережной! Красавица Кама никого не могла оставить равнодушным:  «Долг благодарности заставил нас вспомнить … о реке Вятке. Но что она в сравнении с Камой, с этим образчиком рек зауральских! Всем она взяла, сия величественная Кама, и шириной, и глубиной, и быстротой, и я не могу понять, почему полагают, что она в Волгу, а не Волга в нее впадает»[15].

- Monamour, MadamePrianishnikova,  КакчудеснаэтаКама! Что за прелесть наша квартирка и как дешева! Посмотри, как ловко орудуют топорами плотники, надеюсь, они построят много домов для города и мы в скором времени переедем.

-SurSainteMarie! Но наша квартира полупуста, нельзя жить с одними лавками.

- Moncheri, надеюсь, есть работники, умеющие мастерить не только дома, но и столы и стулья, ведь для наместнического дворца уже построен царский трон и закуплен бархат.

А есть столы и стулья, что еще нужно для дружеской встречи? Здесь в Перми уже и братья Походяшины, и Панаев! Винокуренных заводов полно в округе – с питейных заведений самый большой доход в казну. Вот уже палят после каждого тоста мусикийскиепушки (игрушечные, атрибут масонских обрядов).

-SurSainteMarie! Глупцы, игрушки не забыли захватить с собой, а где взять белье, домашний текстиль? Вещее сердце не обмануло мадам: из-за камских ветров, уральских морозов, нехватки теплых вещей и отсутствия лекарств не уберегут Прянишниковы свою первуюдочку Настеньку.

- Monamour, надеюсь, заседающие в магистрате купцы привезут в скором времени из Кунгура и Чердыни и стамес, и прозумент[16], и тафту.

Наивный фантазер, он свято верил в город мечты, даже оказавшись в этой Тмутаракани. Верили и его сотоварищи и даже приступили к осуществлению своего замысла. Н.Ф. Аверина писала: «Пермь – крошечный городок, бесконечно удаленный от столицы, как много талантливых, образованных, неравнодушных людей собирает он! Они бросают блестящее общество, выгодные должности, блага искусства, отказываются от заманчивых посулов судьбы и едут в никому неизвестную Пермь… Зачем? Наверное, затем, чтобы на новом месте воплотить в жизнь свою мечту, построить ну если не город Солнца, то хотя бы город Разума, Знаний и Справедливости»[17]. Аверина небезосновательно считает, что многие ехали не по своей воле, а по приказу высшего масонского начальства. И.И. Панаев и Г.М. и М.М. Походяшины (друзья, соратники, сослуживцы И.Д. Прянишникова) состояли членами петербургской масонской ложи Горуса (Ора). 16-18 октября 1781 года при пушечной пальбе, колокольном звоне и огнях иллюминации последовало открытие Пермского и Тобольского наместничества и города Перми, а через 10 дней, 27 октября под руководством И.И. Панаева было проведено организационное собрание масонской ложи. Хотя «за отсутствием братьев, за неимением дома и по разным другим причинам» активизировалась работа ложи лишь через два года, зато как активно – за три месяца масоны ложи «Золотого ключа» собирались 13 раз! На собраниях слушаются речи И.И. Панаева, проходит изучение и проведение обрядов, принимаются новые члены, но в сентябре 1783 года ложа закрывается из-за отъезда Панаева в Казань[18].

На тот момент масонские ложи были открыты во многих провинциальных городах и все, как в Перми, просуществовали не долго.

Впрочем, Прянишников в списках ложи Золотого ключа не значится, хотя был их явным сторонником.

В первом домена Набережной Прянишниковы прожили недолго. 1782 году И.Д. Прянишников получил участок усадебной земли на углу нынешних улиц Монастырской и 25-го Октября, где построил дом (сейчас на этом месте современное здание). Е.А. Спешилова описывает их первый дом, но, скорее всего, это описание относится к их второму дому: «В то время, для того чтобы обеспечить всех приезжающих жильем, срочно строились по типовым проектам одноэтажные бревенчатые дома на фундаменте из бутового камня»[19].

Из послужных списков Ивана Даниловича Прянишникова мы узнаем, что свою службу в Петербурге он начал в юном возрасте,  уже в 1765 году, а было ему на тот момент 13 лет, был принят в Правительствующий Сенат копеистом[20]. Ничего не сказано об учебе. Очевидно, он получил хорошее домашнее образование у иностранных гувернеров. Кроме того, в XVIII веке было принято покровительство высокопоставленных лиц. Молодого человека поручали какому-либо видному вельможе и далее уже на практике он набирался опыта и чинов, что способствовало дальнейшей карьере. Скорее всего, Иван был устроен на службу не без протекции, да и по службе продвигался бойко, хотя и смекалка, и пытливый ум, да и знания, в том числе иностранных языков, были на высоком уровне. В 1768 году, в 16 лет, он назначен канцеляристом, при этом назначен через чин, «в рассуждение его достоинства аттестата, дабы другие, смотря на то лучшее, поощрены были»; 1769 – герольдии переводчиком; 1773 – сената переводчиком; а в 1777 – сената секретарем во 2-й департамент[21].1 Марта 1781 года Иван Прянишников получил чин надворного советника[22]. Не говорится об увольнении и переводе в Пермь, хотя последняя запись сделана из документа под названием «Ведомость учинения Пермского верхнего земского суда во 2-ом департаменте о службе находящихся в оном присутствии», в которой значится «председатель - надворный советник Иван Прянишников»[23].Документ составлен в 1782 году, но по сведениям, собранным в 1781. В послужном списке 1801 года, указано, что в 1781 году он назначен «надворным советником и определен в бывший Пермский верхний земский суд председателем»[24].

Полагаем, И.Д. Прянишников был доволен своим назначением. Еще в Петербурге он определил свое призвание в области истории и теории уголовного и гражданского права. Его патриотическо-просветительское настроение подтверждают его переводы эпической поэмы Лукана «Ферсальская брань», «Географического словаря» Вожьена, и трактаты «Речь на мир» и «О переменах, бывших в образе правлений и в уголовных узаконениях»[25].

В Перми увеличивается семья Прянишниковых. Почти каждый год или два у них будут рождаться дети и всего будет восемь детей[26] (не считая первой, умершей Анастасии (1782-1786), ее рождение указано в послужном списке И.Д. Прянишникова и могила указана В.В. Голубцовым в Пермском некрополе. Л.С. Рафиенко дает примечания о еще трех умерших девочках, нами данные не обнаружены). Среди сохранившихся церковных книг Петропавловского собора г. Перми удалось обнаружить метрическую запись лишь одного из детей Прянишниковых: «29 сентября 1784 года родилась Верхнего земского суда у господина председателя Ивана Даниловича Прянишникова дочь Елизавета. Молитствовал и крестил священник Гавриил. Восприемница - мать оного Прянишникова Настасья Васильевна»[27]. Проводил службу крещения священник Гавриил Сапожников, напоминаем первый летописец города Перми. К сожалению, на тот период в метрических записях не указывалась мать. Крестная - Настасья Васильевна Прянишникова – мать Ивана Даниловича – возможно, приехала погостить, но в длительное путешествие,полтора-два месяца туда, то же – обратно, женщины в одиночестве редко отправлялись, хотя ей был на тот период 51 год, что в то время считалось не молодым возрастом. Она могла приехать в Пермь жить, но Иван Данилович не упоминает ее в составе своей семьи при отъезде из Перми в 1801 году. Она могла жить у второго сына Василия Даниловича, ведь, как было сказано, он тоже здесь, в Перми.

21 апреля 1785 года И.Д. Прянишников получил чин коллежского советника и, в том же году,4 августа, назначен председателем Пермской гражданской палаты. Идут годы, служба тоже идет успешно.

- Ванюша, как я рада нашему новому дому! Привыкли мы к этому недоброжелательному краю. SurSainteMarie! Как быстро летит время!

- Любовь моя, как не привыкнуть, десятый год пошел. В земле этой могилка дочери на погосте. Что сказать-то  хотел, Радищев приезжает, Волков и Панаев вещи и деньги приготовили, а ты комнату приготовь, может ему у высоких чинов и неловко будет. Да постарайся, измучен он и положением своим, и дорогой, да нездоров сказывают. Шутка ли, преступником хуже Пугачева обозвали.

- SurSainteMarie! Как преступника в дом взять, у нас же дети?

- Moncheri, Да какой он преступник? Не о том ли мы с Иваном Панаевым когда-то вслух говорили, а сейчас на кухне шепчемся?  Да и сам наместник ждет Александра Николаевича, помощь готовит. А дом наш на загляденье – светлый, просторный -  места хватит. Детишкам нашим порадуется. Его-то дети как?, без матери - сироты, а теперь и с отцом беда.

- Да мы еще и сами не обустроились, только переехали!

- Вот и постарайся, прикупи, чего следует, да о госте побеспокойся особо, Monamour.

Дом Прянишниковых был и вправду одним из лучших в городе.Это был их третий дом в Перми. В 1790 году Прянишников продал предыдущий дом заводчику Лазареву. К этому году на окраине города, на углу Сибирской и Екатерининской улиц, он построил новый дом[28]. Мнения о том, кто был архитектором и строителем дома, расходятся. Называются имена Готлиба Христиана Паульсена, Ивана Ивановича Свиязева и Петра Тимофеевича Васильева. Е. А. Спешилова дает подробное описание дома: «Стены здания были построены из лиственницы, обложены кирпичом и оштукатурены. На Сибирскую улицу выходил парадный подъезд (петербуржец Прянишников сказал бы «выходила парадная» - О.М.) и семь высоких окон двусветной большой гостиной, где стояло пианино (зал назывался двусветным, потому что вверху было еще три окошечка, маленькие, как игрушечные). По Екатерининской улице дом был более обширный, его украшали одиннадцать высоких окон; с торца здания, выходившего в сад, имелся второй этаж с небольшими квадратными окнами – должно быть здесь находились комнаты для прислуги и подсобные помещения. Возле дома стояли кирпичные надворные строения: конюшни, каретная, кладовые, погреба, баня, также имелись скотный двор, сад, огород и кусочек девственного леса»[29]. Скорее всего Елена Александровна дает более позднее состояние усадьбы, уже при других владельцах - губернском прокуроре Баранове, или даже, когда в дом был выкуплен казной, и в него переселился губернатор после пожара 1842 г. От того и название дома - «губернаторский», каковым мы его и знаем в наши дни. А тогда он располагался почти в лесу и был наполнен запахом струганных досок и душистых трав, шумом ветра над крышей в ветвях вековых сосен и елей и гомоном детских голосов в еще не заставленных мебелью комнатах. 

И.Д. Прянишников и А.Н. Радищев были знакомы еще в Петербурге. В 1771 – 1773 годы А.Н. Радищев служил протоколистом в Сенате, а Прянишников, напоминаем, там же – секретарем. В те же годы они оба, кстати сказать, и уже упомянутый И.И. Панаев, занимаются переводами, участвуя в «Собрании, старающемся о переводе иностранных книг».

А.Н. Радищев прибыл в Пермь вечером 18 ноября 1790 года[30]. Строительный сезон закончился, и Прянишниковы явно уже жили в новом доме.

Исследователи до сих пор гадают, у кого останавливался опальный писатель по пути в ссылку.

Спешилова пишет, что оба раза, и в Сибирь, и из ссылки, Радищев останавливался у Прянишникова, ничем не объясняя такое утверждение. Аверина склонна считать, что он мог останавливаться у самого генерал-губернатора А.А. Волкова, но, скорее всего, писатель останавливался у губернского прокурора И.И. Панаева.А.А. Волков сошелся довольно близко с А.Н. Радищевым во время путешествия по Европе в 1768 – 1770 годы.  И.И. Панаев и А.Н. Радищев общались в Петербурге в доме графа М.П. Румянцева. Конечно, более подробно пишет о Радищеве Татаринцев.А.Н. Радищев останавливается в Перми на 10 дней, нигде до этого он еще не задерживался так надолго. Большая остановка была только в Москве в доме родственников в начале пути, когда писатель был тяжело болен. Татаринцев подробно описывает действия А.Н. Радищева, доверимся им и мы. На следующий день (где-то уже ночевал? – О.М.), посетив генерал-губернатора А.А. Волкова и получив от него письма А.Р. Воронцова, Радищев встретился и с губернским прокурором Иваном Ивановичем Панаевым, который передал ему по просьбе Воронцова деньги и некоторые вещи. Обо всем этом Радищев сообщил своему покровителю на четвертый день после приезда в Пермь, 22 ноября: «Письмо вашего сиятельства через его превосходительство Алексея Андреевича и сделанные по приказанию вашему для меня вещи и остальные деньги от Ивана Ивановича Панаева я получил»[31]. Как видим, Волков и не помогает, и мог ли, хотя сочувствует и передает письма.

Удобно ли принять преступника губернатору или губернскому прокурору, призванным следить за соблюдением законов? Прянишников занимает пост пониже, чем губернатор или губернский прокурор. У Прянишникова просторный дом на окраине города, что тоже не так бросается в глаза. Отдых среди друзей позволил Радищеву успокоиться. Здесь Радищев запишет в дневнике: «Пермь лежит на правом берегу Камы вверх. Было село Егачиха (Возможно исследователи неверно расшифровали неразборчивый почерк Радищева – О.М.), начат строить 9 лет назад. Улицы прямые, строение деревянное, ряды тоже. По воскресеньям базар. Мастеровых мало. Горшки в приказе делают, разваливаются. Кирпичи так же. В Перми промыслов мало. Держат, однако же, всякие заморские товары. Лавки уже давно построены. Базары по воскресеньям. Продают хлеб, мясо, рыбу, воск, мед, посуду деревянную крашеную и рисованную, медную, чугунную и жестяную с заводов. Плотничье искусство не велико. Доставлять бревна не умеют. Столяров выписывают из Казани. Печников мало»[32]. Сведения отраженные в записке, похоже, кто-то подсказал. - А кто знает все о бревнах, кирпичах? – Тот, кто строится. – Кто знает о домашней утвари? – Тот, кто обустраивается.

1 октября 1790 года Прянишников взял в Приказе общественного призрения, находившемся в подчинении Панаева, 1000 рублей сроком на один год, объявив своими поручителями надворного советника Г. Шестакова и сослуживца по палате И.Ванслова, конечно, деньги ему нужны были для обустройства дома, но частично не для Радищева ли?

Биограф писателя обращает внимание на записи «Дневника» А.Н. Радищева, который позднее назовут «Путешествие из Сибири в Петербург» и отмечает, что на обратном пути Радищев часто останавливался на прежних квартирах: «Возвращаясь из ссылки, Радищев в ряде случаев пишет о разных лицах так, что становится ясно: встречи эти с ними – не впервые. Например, помечает он, в Красноярске останавливались «у прежнего хозяина», в Томске «стали на квартиру к тому же хозяину»[33]. И нам нет нужды гадать, у кого останавливался писатель, возвращаясь из ссылки. Этот ответ дает сам Радищев, что в 1797 году он «с немалым удовольствием» гостит в Перми «в дому И.Д.» - Ивана Даниловича Прянишникова[34]. А.Н. Радищев с 15 по 19 мая 1797 года живет у И.Д. Прянишникова, общается с ним, беседует о пермских порядках, вернее о нарушениях порядка. Следующая их встреча состоится в Петербурге, их вновь объединит стремление совершенствования мира, улучшая законодательную систему.

В 1794 году И.Д. Прянишников приобрел соседний участок в 50 кв. сажен с деревянным домом, расположенный по Сибирскому проулку и Вознесенской (ныне Луначарского) улице, у канцеляриста счетной экспедиции С.Е. Хлестова за 350 рублей, расширив, тем самым, свою усадьбу.

Е.А. Спешилова делает предположение о том, как красиво жили Прянишниковы: «В своем доме Прянишников как бы вместил часть Петербурга с его столичной культурой и комфортом. У него часто собиралось общество – послушать музыку, обсудить только что прочитанную книгу или политические события в России. Молодежь устраивала танцы. Завершались вечера обильным ужином и проводами друг друга по домам. Прянишников такими вечерами положил начало культурному досугу пермяков – традиции, которая сохранялась много лет спустя»[35].

В декабре 1796 года Прянишников получил чин статского советником, но «1799 года июня 30 дня от должности отстранен и предан суждению в уголовную палату»[36].

Как видим, гражданская служба у Ивана Даниловича «не заладилась». Разделились мнения исследователей Татаринцева и Авериной, для одного - не мог быть плохим, т.к. являлся знакомцем почти революционера Радищева, для другой – скандалист, посмевший выступить против генерал-губернатора А.А. Волкова и даже милейшего К.Ф. Модераха.

В Государственном архиве Пермского края сохранился значительный объем документов следственных разбирательств по делу И.Д. Прянишникова. Конечно, по документам такого рода объективно о человеке судить не просто, но постараемся если не разобраться, то хотя бы представить их читателю.

Сохранились письма И.Д. Прянишникова в Правительствующий Сенат, это прошения и пояснительные записки, переписка сената с Пермским губернским прокурором. Письма того периода отражают время конца XVIII в., поэтому предлагаем  отрывки из этих документов, оставляя орфографию того периода.

А.Г. Татаринцев, как позднее и Н.Ф.Аверина, рассматривают пермские архивные документы 1799-1801 годов, хотя Татаринцев и намекает, что Прянишников и Радищев могли разговаривать о нарушении законов, о каких-то своих неурядицах, но ведь Радищев возвращался из ссылки в 1797 году. Татаринцев так же неоднократно говорит, что нужны подтверждения новыми документами.

И.Д. Прянишников (впрочем, как и известный И.И. Панаев и др. чиновники) не только добросовестно выполнял свои обязанности председателя Пермской гражданской палаты и хорошо жил на свое достойное жалование, но и заботился о своем благосостоянии, а для этого человеком был предприимчивым. Рассмотрим прошение Прянишникова в Правительствующий сенат от 24 ноября 1794 года[37].Обязательные поставки вина с винокуренных заводов являлись выгодными, как для казны - облагались высокими акцизными сборами (на продажу спиртных напитков была объявлена государственная монополия – О.М.), так и для торговцев - товар «нарасхват».

И.Д. Прянишников, человек состоятельный, имел недалеко от Талицкого винокуренного завода одно из своих имений, т.е. деревню. И выдвинул он на этот подряд своего поверенного, и залог за него в казенную палату внес. Из-за близкого проживания к винокуренному заводу затраты на доставку вдвое сокращались. За свое поручительство Прянишникову тоже была выгода. Поставки должны были проводиться точно в указанные сроки к 1 декабря 1794 года. Однако до выгодного дела были охочи и другие подрядчики. А казенная палата «ни к торгу не допускала, не отказывала от оного». «Доношение и залог» были поданы 10 ноября, но казенная палата рассматривать их не торопилась.Тогда17ноября Прянишников подал к генерал-губернатору прошение «ибо ни в законах, ни в общей казенной пользе оное отриновение не обретает места». Генерал-губернатор распорядился рассмотреть дело на основании законов. Губернский прокурор же в своем заключении «истолковал» поверенному, что «дворянину не свойственно брать перевозку казенного имущества». Губернским прокурором в то время был И.И. Панаев. По каким же законам судит Панаев своего друга? По государственным законам необходимо приносить государству пользу, в том числе финансовую. По масонским: «Совершенствовать себя и окружающих через просвещение». Какое ж от водки совершенствование и просвещение? Но к этому времени более 10 лет прошло, как закрыта ложа Золотого ключа в Перми. И молодость, и юные порывы уже далече.Впрочем, Прянишников и не был членом этой ложи. Да еще и письменное заключение поверенному отказались выдать, а предложили обратиться за заключением самому Прянишникову, что совсем расстроило предпринимателя. Все свое возмущение он передает в прошении в Сенат: «не дать копии…казенная палата не имела к тому законной причины, кроме, что приносит просителю одно лишь затруднение. Подобное отриновение от торгу… незаконно и пользе общей и государевой вредно… Когда дворянинузаконом позволено и свойственно иметь винные заводы, а крестьянам свойственно же иметь лошадей…но якобы дворянину не свойственно, а купцу свойственно брать поставку казенного имущества… великой для казны вред… уже ли купцу в лавке торгующему за тысячу или пятьсот верст живущему иметь оную перевозку, нежели того села или деревни дворянину, или его крестьянам, за коих он благонадежный представляет залог…Не поставлял ли в разные города империи казенное имущество  действительный тайный советник сенатор и кавалер граф Александр Сергеевич Строганов и князь Борис Григорьевич Шаховской в великую для казны пользу?... Способ к удовольствованию каждого от него зависит»[38].  Может морально водкой и неприлично дворянину торговать, а законом дозволено, только в Сенат прошение 11 декабря поступило, так что сделка к 1 декабря не совершилась. Однако Правительствующий Сенат предписал губернскому прокурору по законам разобраться. «Вследствие сего правящий должность генерал-губернатора дал наместническому правлению предложение, что он из оного уведомления палаты никакой проволочки не находит, да и самое производство по доношении Прянишникова доказывает, что ему ни малейшего повода не было к жалобе»[39]. «Тайным образом утесненный и обиженный позорно» Прянишников подсчитал, что сорвавшаяся сделка могла принести казне 20 тыс. рублей, то есть была выгодной не только ему.

Неприятности на службе лишь усиливались, тогда Прянишников решает выйти в отставку. Из прошения И.Д. Прянишникова об увольнении его от всех дел от февраля, 17 дня 1799 года, Пермь: «… К огорчении своем вижу себя по состоянии моему принужденным оставить службу, которую с 1765 года продолжаю, а в настоящем звании председателя палаты с 1785 года. Прибегая к благодарительным расположениям вашим, сиятельнейший князь,  осмеливаюсь покорнейше просить о и сходатайствовании милостивого увольнения. Остаток дней моих сопровождаться будет живейшими чувствованиями благодарности искренней и высокопочитания глубокого, с коими пребуду навсегда»[40]. Конечно в письме мы наблюдаем высокий уровень чинопочитания, но отметим, что это была общепринятая форма письма.Однако губернское начальство опередило событие  и в рапорте в Сенат обвинили председателя гражданской палаты в том, что он сам и его подчиненные «не выполняют предписания Сената, разрушают порядок и должное к начальству уважение, не подчинился генерал-губернатору, высказал свое мнение, задержал дело, якобы прибавлял и убавлял жалование»[41].

Попав под суд в1799 году, Прянишников был обвинен в неправильном ведении дело купле-продаже земли,как им самим, так и другими в 1786, 1787, 1793-1794, 1795 годах. Покупал якобы И.Д. Прянишников в 1786 году у асессора Минеева и купца Башкирцева небольшой участок земли, «который в длину версты 4, а в ширину – 2 едва будет». Спорных вопросов по земле той не возникало, но купчей Прянишников не подписал «что по закону есть ничто», то есть сделка не совершилась, на что губернское правление отметило «на то жалоб не принесено». Документы о несостоявшейся сделке через пять лет были уничтожены «в 1791 г. она мировой уничтожена» (со стороны архивистов отметим, что и сегодня переписка хранится пять лет, видимо делопроизводство велось на должном уровне). Но сорвавшаяся сделка продавцов не устраивала,  и, хотя мы повторяем, на тот момент «жалоб не поступало», позднее, видимо, о ней вспомнили и Прянишников поясняет, что после уничтожения [документов] «закон всякое вчинение после сей запрещает»[42].

Из-за бюрократической волокиты дело затянулось. Шли разбирательства и И.Д. Прянишников дает различные пояснения, в том числе указывает, что была подписана бумага всеми членами палаты без указания суммы сделки. Понимая свою оплошность, наш чиновник «к моему удивлению», к его, Прянишникова, удивлению и нашему, объясняет: «сам на себя подать [жалобу] не мог, не подавала и палата». Лукавит ли Прянишников трудно понять, но с таким наивным отношению к финансовым вопросам можно попасть в какие угодно передряги. В деле вновь участником является купец Башкирцев, которому предъявлен иск на 40000 руб.; земли,  но уже из крестьянской общины возвращены княгиням Голицыной и Шаховской, но земли расчлененные, за что помещицы требуют штраф; крестьяне без земли; а Прянишников под судом.

Предшествующие исследователи пишут, что Пермь Прянишников покинул в 1799 году. Из письма Прянишникова в Сенат мы узнаем, что 5 сентября 1800 года он еще не покидал Пермь. Здесь же мы узнаем, что суд кончился, но Прянишников, не удовлетворенный решением суда,решает добиться справедливости в Петербурге. Он обращался к генерал-губернатору «дать для свободного проезда вид». На что К. Модерах отказал, и требовал, чтобы Прянишников получил разрешение Правительствующего Сената. Далее в письме мы видим Прянишникова настоящим борцом за Свободу и Справедливость: «Когда кто по закону и по суду не подлежит лишению свободы, то отнимать сию – есть произвольное тайное утеснение жизни, кое разрушает личную безопасность и подвергает человека крайним бедствиям… Законами 1784 и 1798 ук. преподаются обвиняемому средства защищать свою правость и честь. Без сей же, что есть жизнь? Но сих средств охраняющих, оные меня лишили, к учиненной из дела выписки руку приложить не дали и решения не объявили: таковое тайноводство не обосновано, изъясняться можно крайне притеснительно и законам противно»[43].Из письма К. Модераха в 4 департамент Правительствующего Сената: «…по уважении представляемых им в прошении крайних его надобностей в Санкт-Петербург отпустить, почему о выполнении сего указа касательного дачи ему господину Прянишникову на съезд в Санкт-Петербург паспорта предложил я здешнему губернскому правлению»[44]. Письмо датировано 22 ноября 1800 года. Если в губернском правлении не случилось проволочек по подготовке документов на выезд, то после этого он отправился в столицу.

И.Д. Прянишников - человек деятельный, он пишет прошения в вышестоящие организации разобрать его дело, в том числе ищет влиятельных покровителей. В конечном итоге на его стороне выступает граф Александр Строганов, который ходатайствует начальнику 4-го департамента Правительствующего Сената генералу-лейтенанту, генералу-прокурору и кавалеру Петру Крисанфовичу Обольянинову[45]. От того в свою очередь приходит предписание губернскому прокурору Владимиру Алексеевичу Протопопову - разобрать дело. Из рапорта Протопопова от 17 апреля 1800 года следует, что был просмотрен журнал, к которому были приложены ответы Прянишникова, «писал он сии ответы, так, как бы от постороннего лица, а не от своего и для того призвав его в палату потребовать, чтобы он самые данные ему вопросные пункты и какие другие от своего лица подал»[46]. И.Д. Прянишников составляет пояснительную записку, в которой тщательно на основании многочисленных статей закона, поясняет свои действия[47].  Записка получилась такой обстоятельной, что В. Протопопов называет ее экстрактом, который и был представлен гражданскому губернатору и отправлен в Сенат.

Из некоторых прошений мы можем узнать о переживаниях И.Д. Прянишникова: «…здесь против воли упомянуть принужден о имени виновников моего бедствия, столь тяжкого и неожиданного, в котором непростительным своим поступком обер-секретарь Иванов и обер-прокурор Кононов ввергнули меня при конец моей службы и детей моих на страдания»[48].

В результате И.Д. Прянишников дождался долгожданного решения. «В именном высочайшем указе, данном Сенату сего года (1801- О.М.) марта в 18 день изображено: Снисходя на всеподданнейшее прошение статского советника Прянишникова отрешенного от должности председателя Пермской гражданской палаты Всемилостивейше повелеваем: Считать его по-прежнему в службе нашей для определения впредь к месту, чину и способностям его сообразному. Сего года июня 5числа Повелено ему быть в комиссии о составлении законов»[49]. В одной из пояснительных записок к данному указу отмечено: «Определен членом комиссии о составлении законов: каковое самое определение его аттестатов. По суду уголовная палата присудила оштрафовать [на] 80 рублей, каковое положение 4 департаментом Правительствующего Сената отменено»[50].Видимо, знание И.Д. Прянишниковым законов покорило не только Пермского губернского прокурора В. Протопопова.

Таким образом, Иван Данилович Прянишников находился под следствием с 12 августа 1799 по 5 июня 1801 года. Позднее мы увидим, что каждое очередное разбирательство – отправление иска в Правительствующий Сенат, запрос Сената в Пермь и вновь отсылка документов в Петербург – будут длиться по два года. Вот такой была связь и судопроизводство.

Ослушаться царского именного указа Прянишников не мог, и, очевидно, приступил к работе в Комиссии по составлению законов после 5 июня 1801 года. Остаться жить в столице Прянишников не предполагал, имея большую семью, его устраивала безбедная жизнь в провинции. И он подает следующее прошение: «Обстоятельства его статского советника таковы: имеет он жену и осьмерых детей, дом и семья его в Перми, 2000 верст, перевесть ее в Петербург нет возможности, разорить же себя, отнять на свой прожиток у детей то, что принадлежит на пропитание. Ныне открывается в Перми вице-губернаторское место. Просит он поместить его на оное, и против младших его и сверстников сравнить по службе в следующий чин. Статский советник Иван Прянишников»[51]. Письмо написано от третьего лица, но это не первый документ составленный им таким образом.

Пермским вице-губернатором Прянишников не стал, очевидно, получил отказ. Но помощь семье была оказана, к началу учебного года два его старших сына, тринадцатилетний Апполинарий и двенадцатилетний Олимпий (Алимпий) были определены в Московский пажеский корпус[52]. Отсюда произошла неточность, Е.А. Спешилова написала: «Жена-француженка родила ему двух сыновей – Апполинария и Олимпия»[53].

Очевидно, воодушевленный выигранным делом, Иван Данилович Прянишников заказывает популярному в свое время в Петербурге академику живописи свой портрет. На обороте работы сохранилась надпись: «Статского советника Ивана Даниловича Прянишникова на 49 году писал Михайло Никитич Шамшин августа месяца 1801 г. в Петербурге». В полуулыбке большими темными глазами смотрит на зрителя уставший, задумчивый человек, его состояние нам понятно. Перед собой на столике рукой он придерживает книгу, словно наше появление отвлекло его от интересного чтения.

12 октября 1801 года Прянишников подает прошение на имя императора об отпуске: «…я год почти от дому, жены и шестерых детей (всего детей – 8, но двое отправлены в пажеский корпус – О.М.), требующих призрения, отлученному и разорение тягостное от несчастных обстоятельств претерпевшему отцу семейства даруйте всемилостивейшее на три месяца без счету жалования увольнение в г. Пермь»[54].

В конце 1801 года Прянишниковы покинули Пермь, прожив здесь 20 лет. Все их дети родились и провели в Перми детство и по праву рождения являются пермяками.Сыновья стали достойными гражданами и гордостью России.

В Петербурге И.Д. Прянишников служит в комиссии по составлению законов вместе с А.Н. Радищевым. В одном из «особых мнений» 1802 года Радищев пишет: «Согласуясь с мнением статского советника Прянишникова, что для ограждения безопасности гражданской нужно дозволить при производстве дел уголовных подавать подозрение на судей, я в дополнение еще полагаю, чтобы во всех уголовных производствах дозволено было подсудимому, не только давать подозрения, но и отвергнуть весь суд, не приводя причин, для чего он судей отвергает, и требовать быть судиму иными судьями»[55]. Решение, скажем, смелое для начала XIX в. А.Н. Радищев согласен с Прянишниковым и еще более развивает эту мысль. Если и мы с этой мыслью еще раз обратимся к делу Прянишникова, то отметим, что в провинции нет возможности поменять судей из-за их малочисленности, а значит необходимо обратиться в вышестоящую организацию. И таким образом, обращаясь в Правительствующий Сенат, Прянишников не жалуется, а меняет судей, он не просит оправдать его, а просит рассмотреть его дело, он просит своих покровителей ускорить дело, минуя мелко-чиновничьи ступеньки, он ищет Справедливости и тем способствует развитию Российского законодательства.

Но беды, начавшиеся в Перми, продолжали преследовать Прянишниковых. Неожиданно 3 апреля 1803 года во 2 департамент Правительствующего Сената поступило прошение купца Ивана Коршунова о взыскании с Ивана Даниловича Прянишникова денег 1175 рублей по векселю, данному Прянишниковым на имя купца Башкирцева. Как мы помним с именем купца третьей гильдии Петра Башкирцева и начинались все тяжбы  ранее. Через год 19 апреля 1804 года дело было передано в департамент юстиции и определено на рассмотрение «по очереди»[56].

Из описания истории пермского дома мы узнаем: «15 июля 1803 года была составлена купчая, по которой И.Д. Прянишников продал свой дом в Перми со всеми строениями вольскому купцу В. Злобину за 20 тысяч рублей»[57].Очевидно, были проданы и несколько деревенек в Пермской губернии, принадлежащих Прянишникову. Из описанных документов мы знаем о его собственности близ Талицкого винного завода и в Оханском уезде. Сумма от продажи получается большая.

Н.Ф. Аверина считает: «Иван Данилович со временем стал очень богатым человеком. При этом многие полагали, что далеко не всегда наживал он свое богатство трудами праведными и пытались это доказать»[58].  Многие, это кто? А.А. Волков упрекал его в нарушении порядка, что быстро решает дела сам, не дожидаясь «подписей низших чинов», но разве мы не против бюрократической волокиты? Модерах не дает визы на выезд из Перми, но лишь оттянул время, и по распоряжению Сената Прянишников получил «подорожный паспорт», но это тоже лишь бюрократическая волокита. А судится он только с купцом Башкирцевым, правда, упомянуты асессор Минеев и купец Коршунов, но связанные платежами с Башкирцевым. И.Д. Прянишников подает прошения в Правительствующий Сенат, но разве он не имеет права на апелляцию. А самое главное Прянишников выигрывает как вышеуказанные дела, так и последующие. 

Богат ли Прянишников? Смотря по каким меркам судить? По пермским? Или по столичным? Мы и сейчас говорим, что жизнь в столице дороже, чем в Перми в несколько раз – это при развитой инфраструктуре, связи, транспорте. А в то время Пермь – одно название. В Перми у Прянишникова был один из самых богатых домов. Выйдя в отставку в 1803 году в чине действительного статского советника и продав пермское недвижимое имущество, И.Д. Прянишников покупает деревню Владимирово (Володимирово) в Подольском уезде Московской губернии с двумя небольшими каменными двухэтажными домиками в три окна и надворными постройками. Напомним, пермский дом в семь окон и усадьба в квартал. Усадьба И.Д. Прянишникова принадлежала в середине XIX в. тайному советнику Ф.И. Прянишникову (сыну) и во второй половине столетия помещице
Н.Ю. Саловой. В настоящее время от усадьбы сохранились два одноэтажных флигеля и два двухэтажных павильона (один из них в руинах) рубежа XVIII—XIX вв. в стиле классицизма, остатки подъездной аллеи, заброшенный пейзажный липовый парк на берегу пруда, образованного запрудой р. Рогожки[59].

При этом у отставного юриста огромная семья. Трем дочерям на выданье нужно приданое, их необходимо вывозить в свет. К сожаленью, судьба Софьи, 1783 г.р., нам неизвестна. Разве выдал бы богатый человек свою дочь Елизавету, 1784 г.р. за коллежского регистратора, что равнялось самому низшему - 14 - гражданскому чину? Надежда, 1786 г.р., девица, осталась при отце, позднее при брате Федоре, которому пока 10 лет, но загодя и о его учебе подумать нужно. Сыновья Апполинарий и Олимпий в 1804 г. окончат пажеский корпус, которых нужно устраивать на службу. А там глядишь и 13-летняя Екатерина подрастет. Младшему Ивану в 1803 году 5 лет.

- Moncheri, Ванюша, да оторвись ты от своих книг. Ступай в сад, какой там аромат, липы в цвету. Дети веселятся. Здесь вдали от столицы, так покойно.

- Касательно до душевного моего расположения, то я солгу, если скажу, что я покоен. Душа моя болит и сердце страждет.

- Все перемелется: мука будет.

- Monamour, совсем ты у меня русской стала. О службе мальчиков вопрос решенный. Надо старших девочек в свет вывозить: заневестились, а у меня все скандалы.

С одной стороны, И.Д. Прянишников живет в своем подмосковном имении тихо, без приемов и выездов, а возможно прячась от старых знакомых, что многие авторы биографических справоксчитают, что умер после 1805 , а некоторые даже посчитали, что после 1803 года.

С другой стороны, неугомонный Башкирцев не дает ему покоя. К делу, возобновленному в 1803 году, приходит следующее решение из обстоятельного рапорта Пермской палаты гражданского суда в Правящий Сенат: «… а потому и взыскивать их с г. Прянишникова никакого права не имеет, ибо он, Прянишников, следующую с него сумму Коршунову заплатил векселем даже с превосходством. А за внесенные на октябрь месяц откупа недоимки 2061р. 43 к. действительно ли им заплачены из собственных денег, он, Башкирцев, ничем не доказал и об откупных деньгах никакого документа не представил. За сим означенный Башкирцева иск справедливым почесть не можно»[60]. Одни и те же вопросы будут подниматься неоднократно и Башкирцев будет получать ответы не в свою пользу: «Ему Башкирцеву платить откупную недоимку из своего капитала, тогда, когда откупщиком находим Прянишникова, никакой нужды не было». И.Д. Прянишников платежеспособен и оплачивает требования Коршунова по векселю Башкирцева.

Однако,в августе 1808 года Петр Башкирцев вновь выступил с иском по взысканию с И.Д. Прянишникова уже гораздо большей суммы - 5650 рублей (в др. документе указана сумма 5096 руб. 35 ½ коп.) с процентами[61]. Дальше-больше.

В ноябре 1808 и в октябре 1810 года от имени Прянишникова выступает его поверенный купец Григорий Щербаков[62]. Можем предположить, что И.Д. Прянишников заболел. Вновь принимается решение в пользу Прянишникова: «Башкирцев…указывает разные суммы, поэтому веры нет и взыскать с Прянишникова не можно»[63]. Тяжбы не прекращаются. Прянишников обвиняется в неверных налогах 1797 – 1799, 1800, 1801, 1802 и 1806 годах[64]. Судебное дело вновь затягивается на несколько лет. Сенат запрашивает из Перми старые документы. И Башкирцев уже обвиняет Пермскую палату гражданского суда.В результате разбирательств то Прянишников должен, то Башкирцев. Прянишникова обвиняют за то, что он не подал апелляцию на 10 тысяч рублей и уплатил их в казну, но на 1 июля 1812 года он вновь оказывается должен 6529 руб. 14 ¾ коп. Это был последний документ, в котором указывается И.Д. Прянишников.

В разбирательствах с 21 ноября 1814 года «за смертию г. Прянишникова» участвует действительная статская советница г-жа Прянишникова и наследники. Так в борьбе за справедливые законы закончилась жизнь Ивана Даниловича Прянишникова. Нам не удалось обнаружить точную дату смерти, но она произошла между 1 июля 1812 и 21 ноября 1814 года. На 1812 год ему было 60 лет. Конечно, судебные процессы не прибавили ему здоровья, он мог бы тратить свои силы на развитие Российского законодательства. На войне с Наполеоном у Прянишникова находились два сына, что тоже не приносило спокойствия. Жили Прянишниковы в западной части Московской губернии, но как они пережили нашествие французов нам неизвестно.

Башкирцева  в 1814 году обвинят «в неправых апелляциях» к штрафу  в 944 руб. 17 коп., в использовании простой, а не гербовой бумаги – штраф 18 руб. 17 ½ коп. После мелких придирок были обнаружены долги и у Башкирцева. За долги взят под залог его деревянный дом в Перми на ул. Покровской, 202. Башкирцев попадает под суд, объявлен банкротом, переведен из купеческого сословия в мещанское.

Госпоже Прянишниковой еще долгона самые разные суммы будут предъявлять множество исков и штрафов, а на эти суммы еще проценты, и она беспрекословно будет выплачивать их, но не в пользу Башкирцева, а в казну. Последний из пермских документов будет датирован 30 января 1819 года[65].

Какие проценты? За что штрафы? Не утешало мадам и то, что купец Башкирцев все потерял. Не было с ней рядом ее Ванечки. Тоска теснила ее изнутри, но не было слез, чтобы заплакать. И сама не зная почему, ей вдруг вспомнилась песня, услышанная когда-то в Перми: «Раскачать бы мне буйну голову, Размахать бы мне белы рученьки – Белой лебедью проклыкати, Красной девицей проплакати»[66]. Действительна статская советница госпожа Прянишникова Марья Ивановна впервые ощутила унылую грусть русских песен. Радовало лишь то, что дети выросли. А может быть дети и были их главным достижением в жизни.

P.S. У Прянишниковых было 8 детей[67] (не считая Настасьи (Анастасии) (1782-1786). Все дети родились и жили в Перми до 1801 года.

Софья, г.р.1783, сведения не выявлены, но выехала с родителями из Перми в 1801 году, прожила в Перми 18 лет.

Елизавета (1784-1874), прожила в Перми 17 лет,муж коллежский регистратор Михаил Михайлович Карцов.

Надежда (1786-1873),прожила в Перми 15 лет, девица.

Апполинарий (1788, Пермь-1844, Москва), прожил в Перми 13 лет, надворный советник, управляющий Старорусским соляным правлением. 1840 – отставка, коллежский советник,  ж. Наталия.

Олимпий (Алимпий)[68] (02. 10.1789, Пермь-1842, Дрезден), прожил в Перми 12 лет, участник Бородинского сражения и заграничных походов 1813-1814 гг., 22 августа 1827 года был назначен командиром Пермских батальонов военных кантонистов, с переводом в 1-й учебный Карабинерный полк, Прянишников, однако, не отправлялся к месту своего назначения, а вскоре принял участие в русско-турецкой кампании, награжден золотой шпагой с бриллиантами за храбрость, участвовал в польской войне, генерал-майор при главнокомандующем в Варшаве, скончался в 1842 г. в Дрездене во время отпуска.

Екатерина (1790 – 1856), в Перми прожила 11 лет, м. надворный советник Михаил Дмитриевич Кудрявцев. 

Федор[69] (02.02.1793, Пермь – 28.04.1867, СПб), из Перми увезен в 8 лет, окончил Московский университетский благородный пансион, учился в Англии, русский государственный и общественный деятель, благотворитель, библиофил, галерист. В 1844 году род Прянишниковых был внесён в 3-ю часть родословной книги Московской губернии, в 1857 году перенесён в 3-ю часть родословной книги Владимирской губернии, действительный тайный советник, 1841-1861 - директор почтового департамента. Провел реформу российской почты. Заслуги Ф.И. Прянишникова в развитии российской почты:

• повсеместно в России ввёл одинаковую плату за письма и одинаковый счёт,
• для облегчения почтовых сношений составил и заключил почтовые конвенции с Австрией и Пруссией (1843), Швецией (1846), Грецией (1848),
• для удобства частных переездов учредил почтовые кареты (1839),
• устроил срочное почтовое пароходство между Кронштадтом и Штетином (1845),
• учредил городские почты в столицах,
• учредил выписку из-за границы
• построил новые почтовые здания,
• газет и журналов за умеренную цену,
• преобразовал внутреннее устройство почтамтов.

За развитие почтовых отношений получил десять Российских орденов и пять иностранных.

Он собрал уникальную коллекцию живописи, которую жена передала царской семье, а от них картины поступили и в настоящее время хранятся в лучших музеях страны, Эрмитаже, Русском музее, Музее-усадьбе М.П. Румянцева. Его сравнивают с П.М. Третьяковым. Огромную библиотеку, которую начинал собирать еще отец, Ф.И. Прянишников подарил различным вузам страны. Похоронен в Санкт-Петербурге на кладбище Воскресенского Ново-девичьего монастыря, ж. баронесса Леонорд Вера Александровна (1804-1872), воспитанница  писательницы К.П. Хвостовой.

Иван (1798-1825), из Перми увезен в 3 года, замерз на Ладожском озере, бежав из Валаамского монастыря, куда был принудительно помещен.

Самыми именитыми из семьи Прянишниковых, прославившими Россию, были Олимпий Иванович и Федор Иванович. О них много литературы, но их имена не только не популярны в Перми, но и малоизвестны. Мы по праву можем гордиться нашими земляками.