Жертвы декабря

В 110-ю годовщину первой русской революции, которая только кажется изученной в мельчайших деталях, не лишним будет еще раз с привлечением более широкого, чем прежде, круга источников рассмотреть один из аспектов ее главного эпизода в Прикамье. В предыдущие десятилетия немало авторов писало о событиях 12–13 декабря 1905 года в Мотовилихе. Почти все из них в своих текстах, так или иначе, упоминали о жертвах столкновений казаков и военнослужащих резервного батальона с революционно настроенными рабочими. Однако трудно вспомнить, когда в последний раз дело доходило до имен и фамилий, обстоятельств ранения, смерти, наконец, похорон этих людей.

Источниками, из которых можно почерпнуть сведения об убитых и пострадавших в эти дни, являются документы, составленные различными должностными лицами, причастными к событиям; воспоминания революционеров; газетные заметки и статьи.

Наиболее важными из них являются материалы, оставленные официальными лицами. И здесь внимание исследователя, прежде всего, должно быть сконцентрировано на сообщениях руководящих сотрудников общей и жандармской полиции – помощника пермского уездного исправника А. Правохенского и других чиновников, ведших первичное дознание по делу. Следом за ними стоит обратиться к донесениям начальника летучего отряда по усмирению волнений в Пермской губернии, командира 232-го Ирбитского резервного батальона полковника В. Гавриловича, командовавшего войсками и отвечавшего за военнослужащих. Далее необходимо уделить время посланиям прокурора Пермского окружного суда К. Подрезана, осуществлявшего надзор за следствием; вице-губернатора, и. д. пермского губернатора М. Стрижевского, управлявшего в тот момент губернией; горного начальника Пермских пушечных заводов С. Строльмана и главного начальника Уральских горных заводов П. Боклевского, отвечавших за работу казенного предприятия в Мотовилихе.

Среди множества воспоминаний, оставленных ветеранами революции, ценность в рамках указанной темы представляют свидетельство А. Борчанинова, отчасти автобиография Г. Мясникова, короткая статья И. Зенкова в одном из краеведческих сборников, воспоминания Н. Ваганова, записи с «Вечеров воспоминаний» Пермского бюро Истпарта.

Хотя корреспонденции о том, что происходило в Мотовилихе в декабрьские дни 1905 года, печатались как в уральской, так и во всероссийской прессе, для выяснения судьбы жертв этих событий действительно важны публикации лишь двух пермских изданий. Во-первых – оппозиционной газеты «Пермский край», публиковавшей заметки о вооруженных столкновениях, а также о раненых и убитых в результате них. Во-вторых – неофициальной части консервативных «Пермских губернских ведомостей». Только их сотрудники ближе других находились к месту действия.

При рассмотрении самих событий следует сразу же отметить неверность утверждения о совершенно бескровном характере первого дня столкновений, которое получило распространение в последнее время. Действительно, в рапорте своему непосредственному начальнику Боклевскому управляющий Пермскими пушечными заводами Строльман писал о стычке 12 декабря: «…раненых или убитых, кажется, нет». Но помощник пермского исправника Правохенский, лично вызвавший по телефону казаков из Перми в Мотовилиху и находившийся в самой гуще событий, был не так однозначен. В донесении вице-губернатору Стрижевскому он сообщил, что «приходили [шесть] в казенную больницу для перевязки от полученных ушибов при падении и, как надо полагать, от удара нагайкой», а позднее, в уточненном списке, указал всех пострадавших в этот день, их было восемь:

«1. Агафонов Данил

2. [Оглезнев] Александр Ефимов

3. Валуев Михаил Павлов

4. Лядов Федор Васильев

5. Катаев Григорий Иванов

6. [Огустков] Федор Абросимов

7. Митрофанов Николай Иванов

8. [Авдеев] Николай Федоров».

На следующий день в результате перестрелок между революционерами и войсками потери появились и среди военнослужащих. О них с требуемой четкостью доложил в своем рапорте императору полковник Гаврилович: «…13 декабря легко ранены одна лошадь и два казака Благодарновской станицы: Георгий Потапов – в ногу навылет и Илецкой станицы Осип Фокин – в руку навылет. Кроме того, легко ушиблен камнем в ногу рядовой 1-й роты вверенного мне батальона Александр Барышников». Через две с половиной недели после происшествия прокурор Подрезан уточнил в донесении вышестоящему начальству характер повреждений: «…казаков ранено двое: один – в мягкую часть ноги, другой более тяжело – в руку навылет с раздроблением кости близ кисти руки, и легко ранена в гриву лошадь».

Если в войсках были только раненые, то среди жителей поселка, как участвовавших в столкновениях, так и вполне законопослушных и не причастных к тому, что власти называли беспорядками, были 13 декабря и погибшие. Их указал в своем списке помощник исправника Правохенский:

«Убитыя:

Екатерина Степанова Белавина

Александр Родионов

Николай Андреев Добрынин

2 неизвестных».

Примечательно, что в воспоминаниях Борчанинова сказано, что среди членов милиции (боевой дружины), которую он возглавлял, непосредственно 13 декабря убитых, как и у военных, не было, имелись только раненые, мертвыми же были найдены несколько участников митинга на заводе и сторожиха. Судьба погибших в этот день проясняется из других источников. В частности, газета «Пермский край» подтверждала в своей заметке, вышедшей на другой день, что Белавина была сторожихой земской школы. А обстоятельства ее смерти видны из телеграммы вице-губернатора Стрижевского министру внутренних дел: «…на Большой улице селения скопилась громадная толпа занявшая три квартала кроме собравшихся заводе возвращавшийся Пермь от пороховых погребов военный караул подвергся нападению выстрелами мятежников отступая отстреливался это время случайно убита женщина пока до судебнаго вскрытия неизвестно выстрелами чьей стороны». Это же подтверждал и прокурор Подрезан, он же отмечал, что из погибших лишь один был убит ударом холодного оружия по голове.

Через неделю тот же «Пермский край» уточнил информацию и о других погибших: «Убиты 13 декабря: Василий Бабин, рабочий мартеновскаго цеха (один из двух числившихся неизвестными. – Прим. А. К.); Александр Радионов, рабочий сборнаго цеха главных железнодорожных мастерских; Николай Добрынин, пермский мещанин был ранен в грудь навылет, умер в казенной больнице вскоре после операции». Стоит отметить, что Добрынин был участником Русско-японской войны, он уцелел во время сражений, но был убит у себя на родине. Имя еще одного «неизвестного» погибшего сохранилось в других документах, им был рабочий Иван Норин.

Скорбный список не заканчивается этими фамилиями. Почти через три недели после столкновений на улицах Мотовилихи был найден труп еще одного – шестого – убитого. Об этом в последний день года Правохенский доложил в своем рапорте начальнику Пермского охранного отделения: «30 Декабря, в заводе, около чугунолитейной фабрики, найден труп убитого 13 Декабря, во время сражения с казаками, мастероваго Пожевской волости, Соликамскаго уезда, Ивана Яковлева Микова, 24 лет от роду. Миков служил в Управлении Пермской железной дороги и жил у отца своего на Городских Горках». По двум деталям – ножны для кинжала и записка с адресами – помощник исправника предположил, что погибший имел отношение к революционерам. «Пермский край» сообщил, что Микову было 22 года, а не 24, как в рапорте Правохенского, работал он в железнодорожной службе сборов, а 13 декабря пришел на митинг в строящуюся фабрику № 5.

В первые дни нового года газета уточнила, что «он погиб от штыковой и шести пулевых ран, полученных в различные части туловища», это свидетельствует о том, что причиной его смерти было столкновение не с казаками, а с солдатами 232-го Ирбитского резервного батальона.

Кроме убитых, в этот день были в Мотовилихе и новые раненые. Их во все том же списке перечислил помощник пермского исправника:

«Раненыя 13 Декабря

9. Хохрякова Анна Андреева

10. Мельников Василий Павлов

11. [Гакизов] Абдрахман

12. Хиненсон (далее неразборчиво. – Прим. А. К.), который (далее неразборчиво. – Прим. А. К.)

13. Копылов Василий Иванов

14. [Баландин] Петр

15. [Золотилов] Андрей

16. Мельников Василий Алексеев

17. Сунцев Иван Дмитриев

18. Мясников Гавриил Ильин

19. Пестренин Павел Зиновьев

20. Собакинских Андрей Григорьев

21. Фефелов Александр Михаилов

22. Ча (далее текст утрачен. – Прим. А. К.) [Владимир] Иванов

23. Неизвестный без сознания

24. Корнев Дмитрий Ефимов

25. Мыльников Иван Иванов

26. Ратаев Петр Иванов

27. Вахрушев Николай

28. Красносельцев Александр

29. Шишов Владимир

30. [Корелин] Иван»

О еще двух раненых, которых нет в списке, информация имеется в воспоминаниях революционеров. В частности, Борчанинов и Зенков писали о ранении одного из братьев Вагановых, стрелявшего в казаков. Есть сведения, что был ранен дружинник А. Миков.

В так называемой милиции состояли и некоторые пострадавшие, указанные в списке, например Ратаев, Копылов, Мясников. Кроме того, пулей в грудь навылет во время разгона войсками митинга рабочих в фабрике № 5 была ранена также революционерка, будущая жена известного мотовилихинского партийца М. Туркина – Анна Хохрякова.

Неизвестным в списке Правохенского мог быть Семен Пахомов, лежавший в госпитале Пермских пушечных заводов, по замечанию «Пермского края», «в почти бессознательном состоянии» или другой раненый, отказавшийся себя назвать, по предположению прокурора Подрезана, – еврей.

Сохранились некоторые сведения об обстоятельствах ранения дружинников. Так, Ваганов, сидевший с Зенковым в засаде у старого театра, недалеко от заводского пруда, получил две пули во время перестрелки. Это произошло при попытке отхода дружинников по льду в сторону Запруда. Раненого укрыли местные жители в одном из домов, позже он скрывался в бане у своей сестры.

Василий Копылов получил сквозное пулевое ранение в ногу, после чего был избит нагайками. Пролежав более двух часов на снегу без перевязки, он был кем-то увезен в Александровскую больницу губернского земства.

Юный Гавриил Мясников сильно пострадал во время разгрома казаками дома Марошных, из которого в них производились выстрелы. Борчанинов отметил, что за ним «была устроена специальная погоня». Сам «шестнадцатилетний повстанец» так описал свое состояние после встречи с казаками: «Моя голова, лицо и руки превращены в какой-то сплошной, бесформенный кусок мяса, почерневшего, как сплошной черный кровоподтек. Мои глаза закрылись этой черной опухолью всего лица. Забинтовано лицо, голова и руки. На помощь пришли товарищи, и с разрешения либерального врача, без разрешения властей меня увезли на квартиру к инженеру Давыдову. Скрыли».

Раненые лежали в трех клиниках: госпитале Пермских пушечных заводов, Мотовилихинской земской больнице и Александровской больнице в Перми. Кроме того, немало пострадавших ежедневно приходило в них на перевязку. «Пермский край» отмечал, что многие раненные нагайками предпочитали сидеть дома, боясь обращаться в больницу даже за перевязкой. Стоит отметить, что, по утверждению прокурора Подрезана, «ударам нагаек подверглось до 400 мятежников» 7. Насколько эта цифра верна, сказать сложно, но автор сообщения имел доступ к материалам следствия.

Атмосферу, царившую в больницах 13 декабря, хорошо передают воспоминания служащего Пермских пушечных заводов революционера К. Безсонова: «Вечером собрались у Кузнецова, им было дано задание, чтобы я прошел проверять в больнице наши жертвы, и я это сделал. В Земской больнице при мне приступили делать Хохряковой операцию, врач был Бруштейн. Когда я вечером пришел в казенную больницу, там было больше раненых, двое лежали в коридоре мертвыми. Я прошел по палатам, доктора относились к рабочим хорошо. При мне привели казака, раненного в руку (на мосту ранили), когда приведшие казаки начали ругаться и требовать, чтобы его начали лечить без всякой очереди, то доктор заявил, что наш долг для всех одинаков».

Несмотря на все усилия врачей, некоторых из особенно тяжело пострадавших во время мотовилихинских собы- тий спасти не удалось. 18 и 22 декабря в госпитале Пермских пушечных заводов умерли от огнестрельных ран рабочие Корнев и Пестренин, первому было 30 лет, второму – 24. 26 декабря в Александровской больнице скончался Копылов. По воспоминаниям Борчанинова, он умер от заражения крови.

Через несколько дней после столкновений рабочих с войсками в поселке одни за другими стали проходить похороны. 16 декабря хоронили Добрынина. Отпевание происходило в Богородицкой церкви. Проводить покойного, кроме родных, пришли многие мотовилихинцы. На гроб был возложен венок с красной лентой и надписью: «Гражданину, павшему от руки слуг произвола». Во время шествия похоронной процессии от Богородицкой церкви к старому кладбищу сопровождавшие гроб пели «Вы жертвою пали в борьбе роковой…». За похоронами следила полиция, в резерве имелись казаки, но дело обошлось без насилия. На кладбище над могилой были произнесены две речи, выдержанные в революционном духе.

По мере того как власти приобретали уверенность в себе, их реакция на проявления политических предпочтений во время похорон становилась более жесткой. Вскоре после отпевания в церкви И. Норина 17 декабря в Мотовилихе на углу Большой и Воронцовской улиц полиция и солдаты 5-й роты 232-го Ирбитского резервного батальона во главе с околоточным надзирателем Бронских и штабс-капитаном Масленниковым остановили толпу численностью около 250 человек, шествовавшую за гробом. Масса рабочих была разделена военными и полицией на две части, при этом первая из них блокирована со всех сторон. Во главе процессии сразу за гробом с телом покойного находился «любимый социально-демократической партией священник о. Сергий Баженов». Рядом с ним высилось большое черное атласное знамя в виде хоругви с серебряным позументом и двумя кистями с надписями с обеих сторон: «Вечная память павшим борцам за свободу!» и «Проклятие убийцам!», ниже на древке была черная лента с еще одной надписью. По приказу Бронских хоругвь была немедленно отобрана старшим городовым С. Косецким, арестован знаменосец М. Двойнишников, а также рабочие Н. Кряжев, М. Собакинских, В. Захаров, А. Беляев, Н. Пятунин и И. Ласюков.

Стоит отметить, что священнослужители Мотовилихи разделились в своем отношении к пострадавшим во время декабрьских событий. Если о. Сергий Баженов сочувствовал жертвам событий, то его коллега о. Иоанн Никитин отказался напутствовать раненую казаками Хохрякову и рабочего Щербакова.

21 декабря в Пермь прибыл новый начальник губернии А. Болотов, постаравшийся как можно скорее пресечь все открытые проявления революционных настроений. Панихида 28 декабря по умершему от ран Копылову, так же как и похороны И. Норина, прошла неспокойно. При выходе из церкви двое рабочих – В. Новожилов и А. Сайдаков, присутствовавшие на отпевании, – были арестованы полицией. Поводом для их задержания послужили приколотые на рукавах красные, а не черные, как это принято в таких случаях, ленты. На обоих арестованных у охранного отделения имелись агентурные сведения о причастности их к революционному движению.

Такая реакция на относительно безобидное проявление рабочей солидарности была вызвана тем, что в этот день Мотовилиха и множество других населенных пунктов губернии, включая Пермь, были объявлены на положении чрезвычайной охраны. Исключительное положение, разновидностью которого являлась чрезвычайная охрана, в числе других ограничительных мер, предполагало запрет на любые шествия, собрания и празднования, кроме религиозных. Под этим же предлогом 6 января 1906 года была закрыта единственная оппозиционная газета в губернской столице – «Пермский край».

Чтобы воспрепятствовать возможности превращения религиозных обрядов – панихид, похоронных шествий, надгробных речей и т. п. – в политические акции, губернатор 8 января 1906 года обратился к епископу Пермскому и Соликамскому Никанору с просьбой «сделать спешное распоряжение священникам Мотовилихинскаго завода и г. Перми, чтобы они никаких панихид по убитым где-либо во время безпорядков и волнений мятежникам и революционерам не служили». Немедленно был запрещен в служении о. Сергий Баженов. Настойчивость губернатора вызвала серьезное недовольство обер-прокурора Священного Синода, который очень ревниво отнесся к вмешательству губернатора в дела духовного ведомства и употребил свое влияние, чтобы воздействовать на него соответствующим образом через МВД.

Несмотря на множество написанных историками и краеведами текстов о событиях декабря 1905 года в Мотовилихе, в них еще остается немало неясных моментов, которые были не столько выяснены, сколько затушеваны в целом ряде предыдущих работ. На основании имеющихся источников сведения о жертвах событий в итоге выглядят следующим образом: 12 декабря было ранено 8 человек; 13 декабря со стороны военных получили огнестрельные ранения 2 казака и легко пострадал 1 солдат; среди местных жителей, по официальным данным, ранения различной тяжести получили 22 человека, по данным революционеров, еще 2 и, сверх этого, 1 упомянут газетой. Погибли 13 декабря 6 человек, позже умерли от ран еще трое. Общее число пострадавших, несомненно, было больше, о чем прямо упоминается в целом ряде источников как официального так и неофициального характера, но не все они были выявлены и зафиксированы в документах. Не исключено, что и число погибших превышало официальные данные. Так, например, участник событий Н. Ваганов утверждал, что, когда 13 декабря дело обернулось не в пользу революционеров, «многие рабочие побежали по Каме и попали в полынью», но проверить эти данные сегодня уже вряд ли возможно.

Общественная и историческая оценка событий 12–13 декабря 1905 года в Мотовилихе в течение века не раз менялась, их значение, в зависимости от конъюнктуры, то преувеличивалось, то преуменьшалось, но неизменными оставались факты. Обе стороны конфликта прибегли к насилию, в результате которого погибли и пострадали не только его участники, но и совершенно невинные люди. Масштаб применения силы со стороны властей – 1 сотня казаков и 3 роты пехоты против нескольких десятков плохо вооруженных рабочих, – говорит о том, что они придавали событиям на крупнейшем в то время промышленном предприятии Урала, имевшем исключительную ценность для обороноспособности страны, очень серьезное значение и были крайне решительно и жестко настроены на подавление антиправительственных выступлений, не считаясь с ценой.

А. В. Кудрин

Портал ГосУслуг

Нам требуются

    Кадровый резерв