Писатель-шестидесятник Федор Решетников и память о нем в Перми

К 175-летию со дня рождения

Федор Михайлович Решетников (1841–1871) занимает в русской классической литературе раз и навсегда отведенное место: писатель-демократ и разночинец, представитель когорты молодых авторов, пришедших в литературу в середине XIX века и открывших для читателей целый пласт незнакомой прежде жизни «простого народа». Это явление именовалось «литературным народничеством», «молодой литературой», даже «новейшей литературой», особенность которой заключалась в том, что впервые о жизни народа рассказывали не писатели из «высшего общества», глядя со стороны, а те, кто, собственно, и был частью этого народа.

Удивительное это было время: конец 1850-х – начало 1860-х годов. И, похоже, точно так же, как наши шестидесятники в XX веке, лучшие представители той эпохи тоже думали тогда, что это весна, а оказалось – оттепель…

«…Появились заметные признаки наступления политической и общественной весны, – вспоминал М. А. Антонович. – В царствовавшем до тех пор холоде повеяло теплом; в душной и смрадной атмосфере почувствовались свежесть и прохлада… по-видимому, начал таять лед, сковывавший дотоле всякое умственное, политическое и общественное движение… При таком весеннем тепле и свете русское общество проснулось после долговременной спячки…».

В любой публикации о российской литературной жизни этого периода в перечне так называемых писателей-народников – А. И. Левитов, В. А. Слепцов, Н. Г. Помяловский, Г. И. Успенский и др. – обязательно есть имя Федора Решетникова. У каждого в этой замечательной компании были свои пристрастия, свои открытия. Упорно разрабатывал собственную тему и Решетников – «горе-горькое» не просто бедного народа, а самых его низов. Если рабочий люд – то бурлаки-бечевники, солевары и солоносы. Если крестьяне – то абсолютно бесправные, безземельные, теряющие от голода и нищеты уже и собственно человеческий облик.

В России начинался пореформенный период. Л. Н. Толстой охарактеризовал это время словами своего героя Константина Левина: «…у нас теперь, когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти условия, есть только один важный вопрос в России».

Героями произведений Решетникова стали в том числе и «освобожденные» казенные крестьяне уральских заводов, бредущие по дорогам страны в поисках лучшей доли, а сам он был отнесен едва ли не к разряду первооткрывателей темы рабочего класса в российской литературе. Название одного из его романов – «Где лучше?» – логично встраивается в ряд «вечных» российских вопросов. Одним из первых Решетников попытался рассказать и о судьбе женщин из небогатых семейств, старавшихся самостоятельно устроить свою жизнь – зарабатывать собственным честным трудом, без помощи отца и мужа. Роман «Свой хлеб», где прототипом главной героини является жена Решетникова, стал его последним произведением и назван  многими критиками самым слабым, но тема была открыта, обозначена.

Писательская судьба Федора Решетникова коротка и невероятно трудна. Но результат этих нескольких лет не просто впечатляет, а заслуживает самого высокого уважения: несколько романов и повестей, рассказы, статьи. Отдельные издания книг и публикации в самых передовых журналах своего времени, множество рецензий. Наконец, издание при жизни двухтомного собрания сочинений. Ран няя смерть – не дожил до тридцатилетия, и похороны на Волковом кладбище в Петербурге, на знаменитых Литераторских мостках. Известный журналист и публицист того времени Г. З. Елисеев писал:

«Великие наши покойники… действительно достойны глубокого и благоговейного уважения для всех, и их моги лы, случайно сгруппированные в одном уголке Волкова кладбища, должны быть в своем роде русским пантеоном для всего мыслящего люда России. Ибо все здесь покоящиеся были в свое время неутомимыми борцами за русскую мысль и свободу, за русское развитие и прогресс… Все они при бесконечной разности своих темпераментов обладали этим великим свойством, общим им со всем русским народом, все терпели и уповали, не теряя никогда ни идеалов, ни надежд, а кроме того, каждый из них, этих великих покойников, начиная от сладкопевца любви или всероссийского фаворита, как его называли зоилы, Ивана Сергеевича Тургенева до известного своим трезвым, как выразился о нем Тургенев, или, правильнее, суровым и даже несколько угрюмым миросозерцанием Ф. М. Решетникова, имеет такие индивидуальные черты нравственной красоты, перед которыми нельзя не преклониться…» .

Оттепель в конце 1850-х – начале 1860-х годов случилась и в Перми, причем не в виде столичных отголосков, а самая что ни на есть доморощенная. «Весь 1859 год, как и начало шестидесятых, был временем необыкновенного для Перми умственного оживления и стремления интеллигентных людей к полезной общественной деятельности», – писал в своей «Летописи города Перми» А. А. Дмитриев. Здесь открылись первые частные библиотеки и женское училище, вскоре преобразованное в гимназию. На страницах губернских ведомостей шли споры о «благодетельной гласности», по определению Н. А. Добролюбова, вдруг объявившейся в России. В местной семинарии сложился и был показательно разгромлен подпольный кружок, где изучалась нелегальная литература. В Москве вышел в свет знаменитый смышляевский «Пермский сборник», поразивший столичных критиков совсем не провинциальным профессионализмом. Литературно-музыкальные вечера в Благородном собрании, организуемые местной интеллигенцией во главе всё с тем же Д. Д. Смышляевым, послужили поводом для общероссийской дискуссии о правах женщин.

Федор Решетников родился в Екатеринбурге 5(17) сентября 1841 года. Отец, служивший разъездным почтальоном, беспробудно пил, и когда его старший брат Василий Васильевич Решетников с женой перебрались в Пермь, совсем юная мать с годовалым Федором отправилась за ними. По семейному преданию, она угодила как раз к знаменитому пермскому пожару в сентябре 1842 года, была страшно напугана, заболела и умерла. Так Федор оказался в семье бездетных дяди и тетки, и они – как сумели – воспитали и выучили племянника, а он – как сумел – отблагодарил воспитателей: вопреки их воле стал «сочинителем» и описал детство и юность в романе «Между людьми». Дядя, действительно много сделавший для того, чтобы вывести Федора в люди, был потрясен «клеветническим» романом и порвал с племянником всякие отношения.

Писатель всегда считал Пермь своей родиной – «милым городом на милой реке». Здесь он вырос – на берегу Камы, во дворе губернской почтовой конторы, где находилась казенная квартира В. В. Решетникова. Жили не в бедности, но и не в роскоши, по выражению дяди – «между нищими и середними». В Пермском уездном училище Федор получил образование. Здесь он испытал самое серьезное жизненное потрясение, в тринадцатилетнем возрасте угодив под суд за вольное обращение с почтовой корреспонденцией: таскал для учителей периодику, вскрывал письма в красивых конвертах и выбрасывал прочитанное на свалку. Отбывать наказание был отправлен в соликамский монастырь, и это тоже стало уроком: новые впечатления, новое отношение к жизни. К несчастью, остались и негодные последствия этой ссылки: в монашеской среде процветало пьянство, и подросток сразу был принят в компанию как равный. Со временем привычка перешла в болезнь, с которой он так и не сумел справиться.

Именно в Перми его настигла необъяснимая и неистребимая страсть к сочинительству. А уж как старались ее истребить и родственники, и сослуживцы, и просто знакомые – те, кого он выбирал в советчики, и кто принимал искреннее участие в его судьбе. Самая большая загадка в биографии Решетникова: почему он решил стать писателем? Откуда это взялось у несчастного мальчишки-сироты, не слишком образованного, выросшего в тепле и сытости, но без малейшей ласки, без возможности высказать собственное мнение? Постоянное одиночество и вечные фантазии о чем-то несбыточном, пытливый ум и отсутствие информации, собеседника, советчика – наверное, это и подтолкнуло к первым литературным опытам. Так сформировался главный мотив его писательства, увековеченный в дневнике и много раз цитированный биографами и критиками: «Поймите меня и мою жизнь!»

В 1859 году его воспитатели переехали в Екатеринбург, где Федор Решетников служил в уездном суде. «…Не могу вспомнить, в каком положении я находился, – писал он в дневнике. – Ужасная скорбь и скука находили на меня каждый день. Мысль, что я лишился любимого мне города, может быть, навсегда, ужасно давила мне сердце. Все любимое исчезло из моей памяти. Новый, чуждый город, новые лица, вещи, служба, которую я не любил с самого детства, все это сделало Екатеринбург для меня отвратительным…».

В 1861 году Решетников вернулся в Пермь, здесь удалось найти место в казенной палате.

Почти все его произведения связаны с Пермью и Пермским краем. В Перми появились и первые публикации. По сведениям И. А. Дергачева, Решетников еще из Екатеринбурга посылал материалы в «Пермский сборник», но они чем-то не подошли составителю. Из критико-биографического очерка И. И. Векслера:

«Когда и как начал Решетников эти опыты, мы не знаем, знаем лишь, что еще осенью 1859 года он поручил одному из своих товарищей по уездному училищу испросить у владельца публичной библиотеки в Перми А. А. Залежского совета по поводу каких-то своих “сочинений”. Поручение его было дурно выполнено; приятель и мог только написать в ответ, что Залежский советовал – “чтобы вы сделали сочинение о Перми” и больше ничего не сказал».

Товарищ по училищу – К. А. Колотинский (из примечания И. И. Векслера). Возможно, эти неизвестные «сочинения» Решетникова и предназначались для «Пермского сборника»?

Никто не одобрил и его первых «драм» – ни в Перми, ни в журнале «Время» братьев Достоевских, куда он их посылал. Решетников искал возможности показать свои первые сочинения кому-нибудь из сведущих людей, о чем много пишет в дневнике: как воздух был нужен ему добрый совет. Так он выбрал в советчики председателя казенной палаты А. А. Толмачева. Толмачев оценки никакой не дал и вообще был не слишком доброжелателен, но сдал его на руки В. А. Трейерову, сослуживцу Решетникова по казенной палате, человеку интеллигентному и образованному, а тот велел написать о библиотеке казенной палаты и отправил к редактору «Пермских губернских ведомостей» С. С. Пенну . Пенн «посмотрел недоуменно», но, как и Залежский, посоветовал писать о Перми и опубликовал две объемные статьи: «Библиотека для чтения чиновников Пермской казенной палаты» и «Святки в Перми». Так состоялся литературный дебют. Библиотека казенной палаты была открыта в марте 1861 года, а вскоре, в мае этого же года, Решетников поступил на службу и, конечно, сразу стал самым активным читателем. Его статью оценили по достоинству – Решетникова избрали в совет библиотеки, затем кандидатом в библиотекари и, наконец, помощником библиотекаря.

Вторая статья – «Святки в Перми» – добротный, подробный рассказ о том, как пермяки отмечали эти веселые дни между Рождеством и Крещением. Этнография и краеведение всегда привлекали Решетникова. У «Подлиповцев» подзаголовок – «этнографический очерк». Так же поначалу он собирался представить и своих «Горнорабочих». Подробное описание быта есть у него практически всюду. Уже в Петербурге ему случалось получать отказы в журналах именно по этой причине: местная статья! Вот запись в дневнике о статье для журнала «Будильник»:

«Я написал и принес “Путевые письма”, но он (редактор И. И. Дмитриев. – Т. Б.) сказал, что “Путевые письма” имеют местный характер. Странно не печатать статьи, имеющие местный характер. Я очень хорошо понимаю, что я верно описал сцены, мною замеченные, и жизнь в “Забиенных местах”».

Местная – в переводе на наш современный язык, краеведческая статья. Один из многочисленных вариантов отвергнутых путевых записок, которые писатель привез из поездки на Урал в 1865 году, был опубликован И. И. Векслером в сборнике «Из литературного наследия Ф. М. Решетникова» (1932) под названием «Из провинции». И это действительно краеведческая статья, не только по содержанию (о Перми и Пермской губернии), но и по форме изложения – насыщенный информацией, достаточно высокого уровня очерк исследователя-краеведа, где цитаты из первоисточников дополняются или опровергаются комментариями, собственными наблюдениями и выводами автора.

Позднее в романе «Ставленник» Решетников бегло коснулся самых радикальных событий в Перми того времени – «семинарского бунта» с нелегальной литературой и прокламациями. В советское время многие литературоведы и историки пытались доказать солидарное отношение Решетникова к этим событиям, подчеркивая дальнейшее его самоопределение в Петербурге – связь с кругами Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина, с писателями демократического направления – как свидетельство революционности. В 1930-х годах развернулся научно-политический спор между литературоведами, относившими Решетникова к народническому направлению, и теми, кто считал его «предшественником пролетарской литературы», «пролетписателем начального часа». Тем не менее, судя по сохранившимся дневникам, Решетников был все же философом-одиночкой, не поддерживающим ни одного из этих направлений – ни либерального, ни радикального. Главной заботой его было описать невыносимое положение народа, донести до сведения власть имущих, а не звать «к топору».

В 1863 году Решетников уехал из Перми в Петербург, осуществив свою давнюю мечту. Из записи в дневнике осенью 1862 года: «Я не могу жить в Перми – мне надо новой жизни…». Помог столичный ревизор А. В. Брилевич, проверявший казенную палату. Он откликнулся на просьбу молодого человека и действительно нашел ему место мелкого чиновника в департаменте внешней торговли Министерства финансов. Начались теперь уже петербургские мытарства: нищета, неустроенный быт, отчаянные попытки закрепиться как-нибудь в столичных журналах. Решетников приехал в Петербург не с пустыми руками: помимо десятка прочих его ранних произведений, которые не удалось опубликовать в Перми, уже были готовы «Подлиповцы». Он писал небольшие заметки для «Северной пчелы», заводил знакомства среди журналистов. Приятель В. Г. Комаров, брат Н. Г. Помяловского, посоветовал отне- сти «Подлиповцев» Н. А. Некрасову. Эта встреча стала, наверное, самым счастливым событием в небогатой радостью жизни Решетникова: на рукописи «Подлиповцев» появляется посвящение Некрасову. Повесть пришлась в «Современнике» как нельзя кстати, была вскоре опубликована, и в России появился новый писатель – Федор Михайлович Решетников.

В опубликованных «Дневниках» Решетникова почти нет светлых страниц. Обиды, отчаяние, необходимость содержать семью и постоянные проблемы с деньгами, мучительные попытки свести концы с концами. В то же время в этих «Дневниках» – характеристика эпохи, обычные человеческие взаимоотношения людей, давно ставших для нас классиками, вошедших во все учебники и хрестоматии по литературе XIX века. Конечно, их биографии состояли не из одних нравственных подвигов. Вообще, в эти годы общественно-политическая жизнь страны была до такой степени насыщена событиями, что разобраться в ней трудно даже сейчас, глядя со стороны, с высоты нашего времени. Писатели-классики, мирно соседствующие теперь на наших книжных полках и одинаково значимые для нас, сходились в спорах не на жизнь, а на смерть, создавали и разрушали творческие союзы, отправлялись в ссылку и писали панегирики палачам, спасая от закрытия журналы.

Оттепель оказалась недолгой. Уже в 1862–1863 годах реакция проявила себя в полной мере. А в апреле 1866 года случилось неудачное покушение Дмитрия Каракозова на царя, и начались репрессии. В условиях наступающей реакции Некрасов вынужден был лавировать, демонстрировать лояльность, откладывать наиболее рискованные публикации. И все-таки «Современник» закрыли, позднее ему с трудом удалось получить «Отечественные записки».

Решетников тяжело переживал отказы. В его дневнике – непонимание ситуации, незаслуженные обвинения:

«Очень бы я желал, чтобы мой дневник или мои заметки после смерти моей напечатали… Теперь я очень хорошо понял, что те, которые ратуют за свободу, – или богачи, или такие люди, которые пользуются особенным почетом тех, которые давят человечество. Настоящей свободы человеку нет: человек всегда будет подчиняться другому и будет находиться в зависимости от людей богатых. Бедному человеку с ничтожным званием нечего и думать о свободе. Пример этому я – отставной канцелярский служитель…».

«Трезвая правда Решетникова…» – сказал И. С. Тургенев о его творчестве. А для самого писателя это единственный заработок, хлеб насущный для семьи. Во всё время сотрудничества Некрасов старался поддерживать Решетникова как мог, постоянно платил авансом, хорошо зная о его вопиющей бедности. Однажды посоветовал устало: «Вы бы искали службы!» Для Решетникова это было немыслимо – он еще в юности, в Перми, мечтал о возможности заниматься только литературным трудом, вырваться из душных контор, из общества мелких чиновников, где тупость, склоки, взятки, доносы… И вот вожделенная столица, журналы, о которых столько мечталось, люди, казавшиеся богами. И горькие откровения в дневнике:

«Я нахожу, что все наши редакторы, издатели и книго-продавцы – плуты… Будь я каким-нибудь образом вдруг богат, все эти господа редакторы будут заискивать моей дружбы, будут печатать статьи… Первая часть (романа «Горнорабочие». – Т. Б.) много потерпела сокращений в редакции: Некрасов говорил, что написано резко… Теперь я думаю, что, живя в Петербурге, на литературу нечего рассчитывать. <…> Некрасов в отношении ко мне сделался все равно что директор департамента к помощнику столо-начальника. Поэтому я хочу уехать в провинцию… Но раньше этого мне нужно запастись материалом для романа “Петербургские рабочие”, и этот роман я буду писать в провинции».

Авторы воспоминаний о нем единодушны: бирюк, медвежонок, не умеет улыбаться, не может поддержать разговора. Особенно интересны доброжелательные воспоминания Авдотьи Панаевой – именно она в основном сохранила для потомков внешний облик Решетникова петербургских времен, его манеру поведения, привычки. Первым и главным биографом Ф. М. Решетникова считается Глеб Успенский. В его очерке собственные воспо- минания перемежаются со сведениями из автобиографического романа «Между людьми». Практически все последующие биографы обращаются также к воспоминаниям Н. Н. Новокрещенных – пермского археолога, краеведа, общественного деятеля. Николай Никифорович описывает последние дни жизни писателя и свидетельствует о том, что Решетников действительно мечтал и планировал вернуться на родину. В Перми, как это нередко случается, значение писателя оценили не сразу. Но спустя несколько лет после его смерти имя Решетникова часто появляется в «Пермских губернских ведомостях». Сообщается о выходе в свет его книг; публикуются воспоминания, биографические сведения. Идет постоянная перекличка с Екатеринбургом, где общественность также старалась увековечить память писателя. В 1898 году в «Пермских губернских ведомостях» появилась статья «Наша отсталость», где неизвестный автор писал: «…У нас в Перми нет ни одного памятника, который будил бы в сердцах пермяков воспоминания о жизни и делах умерших деятелей на пользу народную. А такими деятелями Пермь богата. Назовем хотя бы Решетникова, Смышляева, одного из светлых работников на молодой еще тогда земской ниве; Красноперова, положившего свои лучшие годы жизни, силы и здоровье на работы по земской статистике…».

В начале XX века характер публикаций, посвященных Ф. М. Решетникову, как, впрочем, и многим другим писателям XIX века, постепенно меняется. Начинается новое столетие, и многое из прошлого видится уже по-другому: что-то отступает на задний план, а что-то, наоборот, предстает во всем своем величии. Решетников уверенно занимает полагающееся ему место в классической литературе. В 1901 году общественность России отметила 30-летие со дня его смерти, и появилось много публикаций, заново оценивающих его творчество. Писали о нем и на родине – Г. Десятов, В. Весновский, Н. Белдыцкий и др. Члены Пермской губернской ученой архивной комиссии занялись документами писателя. Так, в девятом выпуске Трудов ПУАК в 1905 году был опубликован «Формуляр писателя Ф. М. Решетникова». Десятки публикаций появились в юбилейном 1911 году. Проводились литературные вечера памяти, шла речь об учреждении стипендий.

В советское время имя Ф. М. Решетникова часто встречается в местной периодике. Авторами серьезных исследований его жизни и творчества были Е. А. Боголюбов, И. А. Дергачев, Н. Ф. Аверина, М. М. Верховская, М. А. Ганина, Д. А. Красноперов и др.

В 1932 году появился первый сборник «Из литературного наследия Решетникова», составленный И. И. Векслером по архивным документам, а в 1936–1948 годах в Свердловске вышло в свет шеститомное собрание сочинений под его редакцией. До настоящего времени это самое профессиональное и авторитетное издание сочинений Ф. М. Решетникова. Критико-биографический очерк, подбор всех вариантов произведений, обширные комментарии, словари – всё здесь на высоком научном уровне. Есть, например, анализ первоисточников, содержание которых, судя по всему, было знакомо Решетникову: труды пермских краеведов Н. А. Рогова, В. Н. Шишонко, Я. В. Шестакова, И. Лаговского и других. Пермское книжное издательство на всем протяжении своей деятельности регулярно выпускало в свет книги Ф. М. Решетникова – как отдельные издания, так и сборники произведений. «Подлиповцы», в частности, были переведены на коми-пермяцкий язык и изданы в 1951 году в Кудымкаре. Творчеству Ф. М. Решетникова посвящено немало статей, опубликованных в научных изданиях Москвы и Ленинграда, Перми и Екатеринбурга, Кишинева, Горького, Вологды, Рязани и других городов. К нему обращаются ученые и в наши дни. Так, в любопытной книге «Феномен творче- ской неудачи» (2011), анализируя «разночинский стиль и письмо», авторы посвящают писателю отдельную главу – «Плохопись Ф. Решетникова».

Замечательный советский писатель Сергей Залыгин в предисловии к сборнику произведений Ф. М. Решетникова в 1985 году пытается ответить на важнейший, как ему кажется, вопрос: забыт писатель в настоящее время или нет? Но так ли это важно сейчас? Без малого полтора века прошло с тех пор, как творческий путь Решетникова завершился. Он сделал все, что смог, написал все, что успел. Со временем история все расставила по местам. На своем заслуженном месте оказался и Федор Решетников, и ничего изменить уже нельзя. Мы становимся богаче и мудрее, когда читаем его «страдальческую», по определению Залыгина, прозу. А если не читаем – это уже не его, а наши проблемы, и нам их решать.

Федор Решетников – единственный несомненный классик русской литературы XIX века, которого мы по праву считаем пермяком. С нашим городом связаны его детство и юность, здесь он осознал себя писателем, здесь появились его первые публикации. Отсюда он отправился извечной писательской дорогой – покорять столицу. Сюда приезжал в 1865 году, чтобы подышать родным воздухом и собрать материал для новых произведений. О планах вернуться на родину «первыми пароходами» говорил с Н. Н. Новокрещенных, своим другом и земляком, буквально за день до смерти. И вернулся!

Имя Ф. М. Решетникова есть в каждом историческом очерке о Перми, в каждом путеводителе. В краеведческой литературе его личности и творчеству уделяется постоянное внимание, писатель включен в местные школьные хрестоматии. Экскурсоводы по «Перми литературной» знакомят туристов с решетниковскими местами, а краеведы стараются отыскать новые сведения о его родственниках и знакомых, о связанных с писателем адресах. В 1928 году президиум горсовета утвердил решение о присвоении имени Ф. М. Решетникова Набережному скверу. Здесь даже установили бюст писателя, но позднее при реконструкции убрали его «по причине низкого уровня художественного исполнения».

В городе есть и улица Решетникова, но она, к сожалению, названа в честь однофамильца – Василия Ивановича Решетникова (1891–1919), профессионального революционера, случайно оказавшегося в Перми зимой 1917 года и навсегда уехавшего отсюда в конце 1918-го. Возможно, его пребывание в нашем городе и принесло большую пользу советской власти, но писателю Федору Решетникову и здесь не повезло: до настоящего времени бытует в пермском обществе убеждение в том, что Решетниковский сквер – это в честь того революционера, недолгое время занимавшего пост первого председателя Пермского горсовета.

Были установлены мемориальные доски на зданиях бывшего Пермского уездного училища, в котором в 1854–1859 годах учился будущий писатель (ул. Горького, 28), и бывшей казенной палаты, где в 1861–1863 годах он работал (ул. Ленина, 23). В здании бывшей казенной палаты находится сейчас администрация города Перми. К сожалению, нет в Перми специализированного Литературного музея, где можно было бы развернуть достойную экспозицию, посвященную Федору Михайловичу Решетникову. Но есть надежда, что мы откроем его когда-нибудь, как и полагается городу с такими богатыми литературными традициями.

Т. И. Быстрых